Читать «На Берлин!» онлайн - страница 101

Приказом Народного комиссара обороны СССР от 17 марта 1945 года нашей танковой армии было присвоено звание Гвардейской — она была преобразована в 4-ю Гвардейскую танковую армию. Наша 49-я механизированная бригада была преобразована в 35-ю Гвардейскую Каменец-Подольскую механизированную бригаду, и мы стали получать денежное довольствие в повышенном размере (я, например, — 1200 рублей, из них 600 руб. по должности, 300 руб. фронтовые и 300 руб. гвардейские). Дело, впрочем, не в деньгах. Престижно быть гвардейцем. Все мы в ту пору были молодыми, и нам ничто человеческое не было чуждо. Нам много чего хотелось — могли посидеть за столом, вкусно поесть, порой и выпить, поговорить, вспомнить пережитое в мирное время и за время войны, помянуть погибших и убывших по ранению.

В один из солнечных дней к нам пришел командир батальона со своим заместителем по политчасти и сказал, что пора кончать спать, надо делом заниматься — проводить занятия с личным составом. Да и начеку надо быть, кругом бродят недобитые немцы, которые, выходя из различных «котлов», стремятся на запад. Нескольких таких бежавших фрицев взял в плен Леша Беляков со своими бойцами, а часть была уничтожена при оказании сопротивления. Мы начали ходить на находящееся неподалеку поле на занятия, но занимались только для проформы, а в основном отдыхали, — пополнения еще не было. Настоящие занятия еще будут впереди, когда прибудет пополнение, вот тогда надо учить новичков тому, что пригодится в боях. А пока нас было очень мало — от батальона не осталось почти ничего. Шел уже март, в Германии установилась хорошая, теплая погода, и вскоре мы получили летнее обмундирование, сбросив старое, которое мы носили с ноября 1 944-го, более четырех месяцев. Белье, правда, мы меняли часто, в основном носили немецкое, шелковое, этого добра было много в покинутых немцами домах. Тем не менее на фотографиях под Прагой после возвращения из госпиталя (май 1945 г.) я одет в суконные брюки и гимнастерку, видимо, не переоделся — я мог позволить себе такое, а командование батальона терпело мое самовольство, зная, что я любил тепло. В Обере я, как и многие, пошил себе из кожи сапоги, а из сукна — фуражку, хотя летом обычно мы все носили пилотки.