Читать «Мечта на вешалке» онлайн - страница 144

Много забавного рассказывал в своих письмах сосед и про самого друга, которого звали Ваня Таганский. Была там история, как Таганский делал подкоп из карцера и прорыл тоннель до кабинета начальника тюрьмы. Была и байка про то, как Ваня ходил в кружок выжигания, чтобы выжечь панно с портретом Маши Распутиной, да доски в определенных местах не хватило.

Наверное, с педагогической точки зрения бабуля поступала неправильно, но цели своей она достигла — внук на полную катушку увлекся музыкой. Снова стал ходить в музыкальную школу, чтобы суметь прочитать ноты и наиграть присланные из зоны песни.

А вечерами он эдаким Шуфутинским выходил во двор и пел разученные за день баллады в компании соседских пацанов, рассказывая им потешные истории про Таганского. И, ясное дело, к Коровкину в скором времени прилипла кличка Иван Таганский. А потом пришел с отсидки сосед и долго таращился на пацана, когда тот задал вопрос о последнем романтике блатного мира.

Ну, парень тут же догадался, в чем дело, и побежал к бабуле кидать предъяву. В ответ на его упреки бабушка, попыхивая трубкой у открытого окна, хладнокровно заметила, что каждый верит в то, во что хочет верить. Это потом уже Ваня смекнул, что сам был дурак, и если бы хорошенько подумал, то мог бы догадаться, что незачем взрослому мужику писать письма соседскому малолетке, а тогда он всерьез обиделся на старушку и даже уехал из дома.

В Москве Коровкин поступил в музыкальное училище, а по вечерам лабал в кабаках, исполняя песни из репертуара Таганского. Вскоре на Ивана свалилась популярность, а с нею и шальные деньги. Все закончилось так, как должно было закончиться. На одной из шумных гулянок избалованный славой бард дал в глаз особенно назойливому братку, который на самом деле оказался милиционером на задании.

— Что пришлось отсидеть — туфта, — с горечью закончил свой рассказ Иван Таганский. — Я жалею, что больше не довелось с бабулей повидаться… Я мечтал написать песню «Трубка моей бабушки» в память об этой удивительной женщине. Гарик Сукачев меня опередил. Ты, Натали, очень на нее похожа. Даже привычки. Трубка вот. Давно куришь трубку?

— Еще со школы, — грудным голосом сказала Оганезова и, поиграв бровями, засмеялась русалочьим смехом.

* * *

— Гришечкина, это невозможный мужчина, — делилась впечатлениями подруга, вернувшись рано утром из комнаты в Сокольниках.

Я ее восторгов не разделяла. Во-первых, когда они сбежали из-за стола, а за ними откланялись и телевизионщики, основной удар пришлось взять на себя именно мне, рассказывая любопытным молдаванам все, что известно об этом деле, и исполняя, в меру своих слабых сил, песню Таганского про беду. Петь мне было не в радость. Переволновавшись за эти дни, я мечтала поскорее сбежать в нашу комнату и завалиться спать. Тогда гитару взял Мирча, а ко мне подсели соседки с разговорами о своем, о женском.