Читать «Поэтесса в жанре ню и другие рассказы» онлайн - страница 24
Ян Стыдобка
С ней произошла истерика. Самая настоящая.
– Что случилось? – спрашивала Таня, поднося к её губам стакан воды. – Подумаешь, ерунда. Выпей…
Слёзы капали в стакан, зубы стучали по стеклу.
Постепенно успокаиваясь, Наташа объясняла:
– Придут родители… Ты скажи, что это я уронила… А то тебя будут бить!.. Из-за меня… Скажи, что это я…
Таня глядела непонимающе, затем рассмеялась было, но тут же стала серьёзной как никогда.
– Не будут, – заверила она. – Вообще даже ничего не спросят. Повесим обратно, и не бери в голову.
– Точно? – спросила Наташа.
– Как кремлёвские часы.
* * *
– Список, о чём можно разговаривать? – спрашивает Таня, выслушав рассказ. – А это идея! Ты пока займись чем-нибудь, почитай вот хотя бы Дюму…
Садится за стол, и что-то быстро пишет на альбомном листе.
– Я вам не надоела? – спрашивает Наташа, поднимая глаза от похождений Д’Артаньяна. – Может, ты не говоришь из деликатности?
– Где я, а где деликатность! – отвечает Таня, продолжая строчить. – Ужасно рада, что приходишь. И мама часто спрашивает… Готово, держи. Перепиши, добавь что-нибудь от себя и повесь.
– Спасибо! – говорит Наташа и читает:
Чем дальше читает, тем сильнее смеётся. Этот список она будет хранить в ящике стола, но повесить на кухне?..
Всё равно не поймут.
* * *
– Мама, дай, пожалуйста, книгу Лермонтова с полки. Надо кое-что посмотреть.
– Книгу? Ты спрашиваешь книгу? А её у меня нет. Нет у меня книги. А где она? У меня нет, значит у тебя. Книга должна быть у тебя. Ты потеряла книгу? Ищи немедленно. Как ты могла её потерять? Бабушка захочет почитать, а книги нет? Ты не любишь бабушку? Бессовестная. Бабушка столько делает для тебя, старается, и вот твоя благодарность. Вообще ни о ком не думаешь, одна Таня на уме, дороже родной матери. Чтобы больше не слышала о ней!..
Три сестры на пляже
На пляж Васили под Балаклавой я пришёл пешком, спустился с обрыва по высокой лестнице. Долго плавал в тёплых штормовых волнах, кувыркался через пенные гребни. Вылез на берег, взглянул на часы: половина одиннадцатого. И стою, обсыхаю на солнечном ветру.
Ветер, волны, соль на губах… Прячусь под навес: бледнолицым жариться вредно.
Рядом останавливаются три девочки и мальчик. Их можно принять за расселённую матрёшку, если только матрёшки бывают худенькими и загорелыми.
Главной, самой высокой девочке лет восемнадцать. Другой не больше двенадцати-тринадцати. Третья на вид младшая школьница. Мальчик умеет ходить, а говорить ещё нет.
Все темноволосы и дружны. Пришли сюда тем же путём, что и я. Видимо, старшие несли по очереди брата, на младшей был рюкзак.
