Читать «Стрекоза ломает крылья» онлайн - страница 42

Истории болезни офицеров, хранившиеся в шкафу лечащего врача, лечебные, процедурные назначения умело использовались Стрекозой для сбора сведений о старших офицерах, генералах и полковниках, которые, к тому же, нередко бывали весьма словоохотливы с хорошенькой медсестрой.

Между строк внешне наивных писем от «бабушки Эммы» своим внукам и сыну Петеру тайнописным текстом сообщала Стрекоза собранные сведения, зная, что письма эти непременно попадут в ЦРУ, в руки Брауна.

В техническом отделе Берлинского филиала ЦРУ тайнописный текст быстро проявляли, печатали на английском языке, и донесения Стрекозы ложились на стол полковника Брауна, а затем передавались за океан.

Стрекоза понимала, как трудно или почти невозможно перепроверить ее донесения, но ей хотелось ошеломить и Смита, и Брауна размахом своей шпионской деятельности и заслужить право возвратиться в Штутгарт, а оттуда в Америку, как обещал ей полковник. И еще ей хотелось утереть нос своим бывшим наставникам из фирмы Наумана, показать, что она не хуже их ориентируется в обстановке в России и посылает всех к черту вместе с немками Ирмой и Урзулой, учившими ее современным способам шпионажа.

Разные люди прибывали на отдых в санаторий. Далеко не всех могла узнать Стрекоза, не со всеми поговорить, да и не все вступали с ней в «откровенности».

Но находились простаки и болтуны, встречались и ловеласы, которые тонули в ее голубых глазах, оставляя на прощание адреса места службы, приглашения навестить их, предлагали «руку и сердце».

Сразу и больше других заинтересовал Стрекозу появившийся в санатории старшина из войск, дислоцированных в Зауралье. Звали его Антон Бирюлькин. О нем она сообщила в разведцентр отдельным донесением, намекнув, что он может пригодиться Брауну.

Капитану Орлову удалось добыть и перефотографировать подробные донесения Стрекозы, касающиеся личности Бирюлькина.

Майор Зацепин с интересом читал эти документы и живо представил всю драматическую историю любви...

...В августе в санаторий прибыл высокий, крепкий человек, лет тридцати от роду, с редкой рыжеватой шевелюрой, бакенбардами и тонкой цепочкой пшеничных усиков, загнутых в колечки, как у старого гренадера.

С виду это был бравый парень. Врач Хелимская встретила его, как старого знакомого.

— На что жалуетесь, Антон Матвеевич?