Читать «Потрошители морей» онлайн - страница 19

20 числа июня месяца 1648 года по государеву указу царя Алексея Михайловича сотник Нижнекалымского острога Стадухин приказал снарядить 90 казаков в поход на семи морских кочах для поиска пролива, если оный пребудет в наличии, из Студёного моря в Тёплое. А буде встречаться новая землица или неведомые острова, то делать списки о них в летописных грамотах и ставить православные кресты по берегам. А на самом первом коче со своею верною ватагой в 16 человек уходил в даль неизведанную, но славы полную, признанный народом вожак, по духу близкий всему охочему до новины люду поморский воитель и казак Семейка Дежнёв. И побежали весело одномачтовые посудины по Ледовитому морю-океану на встречу с другим Великим океаном в поисках пролива между Азией и Америкой. И не было надёжней для той поры этих судёнышек, давно облюбованных северными поморами и проверенными не одним штормом. Лодка руля слушалась неукоснительно, парус управлялся вожжой без особых затей, а если на пути какая наледь случалась, то коч легко гужами из полыньи к открытой воде переволакивался. И, главное, во льдах не затирался, так как деревянное днище в пол яйца птичьего обрисовывалось, так что торосы сами поверх себя лодку выталкивали без урона экипажу и посудине. Одно неудобство, не умел тогда поморский коч супротив ветра ходить, но это было дело наживное в практике и не на век потерянное.

Ближе к краю морского каравана посреди надёжных мореходов и охотников пристроил Семён Иваныч, казалось бы, совсем зряшного и непригодного к походу человечка из служивого сословия, обозначенного как дьяк Афанасий Приблудный, 20 лет от роду и не доросший даже до отчества. Афоня да Афоня, ни тебе весла в руки, ни остроги на промысле. Один сундучок с письмоводительским инструментом под рукой неусыпно держит, словно как отцовский наказ в дальнюю дорогу. Однако, Семён Иванович повелел беречь божьего человека пуще глаза и потакать оному в чём придётся. Правда, с одним условием, чтобы сей дьячок, когда досуг подвернётся, записывал всю новую дорогу в челобитную, не то в боярскую Думу, не то самому царю-батюшке. Да Афанасий и сам доподлинно знал свой урок и по какому случаю оказался в экспедиции. И потому исправно писал, когда случай подворачивался в свои бумаги всё, что требовалось, а ежели не мог крючкотворствовать, то столбил на долгие времена в своей молодой памяти все издержки пути и другую привередливость северной дороги по неугомонному Северному морю. Судьбину на коче с Афонькой делила ещё дюжина мореходов. Верховодил ватагой Елисей Буза, мужик немногим старше писаря, но знавший мореходную науку и уже имевший опыт прохода и по Лене, и по Колыме, и в штиль, и в непогоду. Выделялся из экипажа своей статью и немногословием приписанный к каравану Съезжей Избой Ленского острога мастер плотницкого дела Боженка Водянников, самый, считай, главный работник по морским посудинам, а потому очень ценный и оберегаемый человек в зрелых годах. Ещё за первые недели похода Афоня сошёлся накоротке с однолетками Дружиной Серебряным и Посником Щербиным. Все ребята были стрелецкого уклада, а потому вольные птицы, весёлого и смелого нрава. Даже друга закадычного через месяц завёл, Олешку Голого, подручного самого плотника, мальца с лёгким нравом и душой нараспашку. Да ещё приметил Ивашку Зыряна, не выслужившего срок солдата и отменного стрелка с ручницы, приставленного в отряд охраны каравана. Так и кочевали по солёной волне в удалой компании без пересудов и дрязг, как и подобает мужикам при серьёзном занятии.