Читать «Культовый Питер» онлайн - страница 146

А вот здесь, на гранитных ступеньках, я обнимался... и помню с кем! Тут еще и гранитный столбик стоит — но не по этому случаю, а в память наводнения, с высокой зарубкой воды. Вот и кончился ВИР! Я сказал это лишь в буквальном смысле, надеюсь — не в переносном. Тьфу-тьфу-тьфу! Обидно было бы!

Маячит Фонарный мост. Здесь, в Фонарной бане, мы с Никитушкой мыться любили! А тут, перед красивым Почтамтским мостом, в конструктивистском Доме работников связи, «Доме работников случайных связей», как мы его называли, постигали мы тайны пола, с большим трудом. Помню, волнуясь, провожал вот к этому дому девушку. Теперь тут, видимо, детский сад? И тогда, видимо, был... Воспитательница? Не помню ее лица. Помню объятия, колотун, волнующий аромат мусорных баков. Надо бы вина выпить — жизнь свою помянуть!

На другом доме увидел совсем другой след эпохи. Надпись «Плиссе и гофре». Наши пятидесятые... забытые больше других!

И вот слева нависает огромный желтый юсуповский дворец. Юсупов тут с Распутиным расправлялся, в своем шикарном дворце. На другом берегу однообразные конногвардейские казармы... гвардия придворных служак. Мы — свободнее!

Поцелуев мост. За ним уже места менее шикарные пошли. Обшарпанный форт на островке — Новая Голландия, голый кирпич стен. Секретный завод. В высокие ворота не заплывешь: цепь у воды болтается. Раньше тут ставили паруса. Теперь тоже кое-что ставят — по работе приходилось там бывать. Один раз в пьяном виде мой друг-художник переплыл туда через канал Круштейна, бывший Адмиралтейский. Схватили его, скрутили. Пригрозили, что засекретят его и навек в Новой Голландии оставят. Поклялся, что зверски пьян и практически ничего не помнит, даже того, что туда приплывал... Выпустили!

Мы плыли в задумчивости. Большой, но страшно запущенный дворец таинственного Бобринского — внебрачного сына Екатерины II и Потемкина.

— Между прочим, внебрачный сын Екатерины! — сказал я Никите.

— Я тут в секции боксом занимался! — небрежно ответил он.

Обогнули по мелкому пыльному каналу Круштейна кирпичную Новую Голландию с высокой аркой, с часовыми в будках... Дальше Мойка уже к устью текла, в область засекреченных заводов, доков и кранов. Нам не надо туда!.. Мы свернули, навалившись на штурвал, в тихий Крюков канал. И опять выплыли к колокольне Николы Морского, но с другой на этот раз стороны. Свернули на родной уже Грибоедов канал, плыли вдоль Садовой — опять, но в обратную сторону. Возвращаемся мы в почти родную уже Коломну, так называется этот тихий район у пересечения каналов Грибоедова и Крюкова. И вот знакомый скособоченный дом Никитушкиной матери. Сейчас, когда уже и Никиты нет в живых, я часто вспоминаю ту нашу с ним «кругосветку»!

По службе

Но не всю жизнь, увы, плавал я так уютно! На служебном заводском катере огибали мы Шлиссельбург и выходили в разъяренную, как всегда, Ладогу. Огромные валы, просвеченные солнцем, перекатывались через нас.

В мрачной скалистой бухте, где стояли лишь военные серые корабли, мы залезали в лодку, наш плавучий саркофаг. Ночью нас тащили на буксире через Ладогу. Вокруг была глубокая, бескрайняя тьма, и становилось страшно при мысли, что вот так вот выглядит сейчас большая часть нашей планеты.