Читать «Идегей» онлайн - страница 69

Но результаты его оказались мертвящими и в духовном, и в научном аспектах. Ибо вслед за этим «монаршьим вердиктом» последовал «княжеский указ», то есть специальное постановление Татарского областного комитета партии от 6 октября того же 1944 г. под более конкретным названием: «Об ошибках и недостатках в работе Татарского научно-исследовательского института». В нём умножились ряды «недостатков и ошибок», определялись жертвы; затем последовали наказания и избиения «виновных».

Так началась очередная передача «эстафеты», т. е. тумаков по ступеням, которая превратилась, в конечном счёте, в новую «охоту ни ведьм»… татарского происхождения.

Почему «татарского»? Да по тому «признанию», что «эти ошибки выразились в приукрашивании Золотой Орды и популяризации ханско-феодального эпоса об Идегее», который организовывал грабительские походы на Русь.

У трезвого и честного читателя возникнут вопросы: Причём тут Русь, когда в памятнике речь идёт о борьбе Идегея с ханом Токтамышем, о распрях между отцом и сыном, затем о гибели их всех? Разве нет разницы между историческим Идегеем и его фольклорным образом, воплощением художественного вымысла?

Читателю, мало-мальски знающему отечественную историю, сегодня вполне ясно, что 1944 год, год рождения названного постановления, был одновременно также и годом избиения ряда народов — балкарцев, ингушей, калмыков, карачаевцев, крымских татар, турок-месхетинцев и др. На повестке дня у Сталина стоял вопрос и о казанских татарах, к которым у него было особое отношение. Как вспоминает поэт Семён Липкин, свидетель «неожиданного» рождения постановления 1944 г., антитатарское настроение у Иосифа Виссарионовича имело давнюю историю.

Особенность и целенаправленность сталинского подхода к «татарскому вопросу» нашли яркое отражение в его последовательной борьбе с так называемой «султангалеевщиной» и дальнейшим ограничением «суверенитета» татар в тесных рамках фиктивной автономии. Поэтому есть все основания полагать, что в 1944 г. у «отца народов» вполне могло появиться желание подыскать и для казанских татар новое «местожительство». Но как собрать разбредшееся по всему Союзу пятимиллионное население?!. Поэтому и пришлось «ограничиться» лишь постановлением, которое было призвано подвергнуть татарский народ духовному избиению.

Именно с этого времени почти во всей советской исторической литературе, включая школьные учебники и самые популярные литературоведческие публикации, начинается новая волна татарофобских инсинуаций, которая своей однобокостью «переплюнула» и ура-патриотическое направление дореволюционной русской историографии.

С этого периода и начинается возня по бесконечному пересмотру различных этапов истории татарского народа. Вместо подлинной гражданской, социально-экономической и объективной культурологической истории огромные материальные и интеллектуальные ресурсы тратятся на бесконечные этногенетические изыскания. Делается всё, чтобы доказать, что «татары — не татары», а «только лишь булгары», тем более они «не имеют никакого отношения» к… крымским татарам! Как будто этническая принадлежность далёких предков, а не современное состояние народа — его самоотверженный труд в тылу, героизм на фронте, подвиги (джалиловцев) во вражеских застенках — а только «кровь» определяет его качество и право на существование.