Читать «Крылья холопа» онлайн - страница 53

— Твоя воля… Только не за себя страшусь, — всхлипнула она. — Тебя жалеючи говорю… Никеша, не надо, сожги их.

Выводков, вздохнув, пристально поглядел на девушку. Жить бы и жить им неразлучно до самого гроба! Да нет, не судьба.

Она переступила с ноги на ногу, робко приникла щекою к его груди и потом заглянула ему в глаза. Взгляд ее, обычно тихий, покорный, преисполнился тем готовым на любую жертву состраданием, которое свойственно разве только одним матерям.

— Отрекись! — взмолилась она. — Лучше меня брось, только отрекись от крыльев. Отрекись и иди куда хочешь… один… без меня…

Никита безнадежно покачал головой. «Легко молвить: «Иди»! А куда? Где укрыться от беды? Куда ни сунься — всюду наткнешься на вотчинников и приказных людей. Говорят, Москва привечает умельцев. А каких? — вот вопрос. На авось туда тоже не сунешься. Там небось тоже найдутся костры для святотатцев».

— Ну и пускай! — крикнул Никита. — А не отрекусь! Сказал — и все тут. Довольно!..

Фима выпрямилась, высоко подняла голову.

— Не пущу… Где ты, там и я. Жить будем вместе и помирать вместе! В этом я даю тебе нерушимую клятву.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

СКОМОРОХ

К концу второго года работ новые палаты были почти готовы. В Петров день Тукаев пришел в сопровождении дворецкого полюбоваться стройкой. Староста повел его по винтовой лестнице на кровлю. Боярин остановился в восторженном изумлении перед шатрами. Причудливая резьба так и играла, так и переливалась, словно вся она состояла из непрестанно перемежавшихся многоцветных струек. А шатры были до того легкими, что боярин невольно воскликнул:

— Летят!.. Садись — лети!

От этих слов Никита почувствовал внезапно горячую сухость в горле.

— В землю зачем? — прищурил боярин желтые узенькие глаза. — Уставился зачем? — И, как показалось Никите, весьма двусмысленно ухмыльнулся: — Хорошо бы… ге-ге-ге-ге… крылышки сюда мельничные. А?..

Он потер указательным пальцем жирный нос и лукавым шепотком спросил, готово ли мельничное крыло.

Выводков оцепенел.

— Молчишь?.. Захворал никак? Показывай дальше.

Большие окна и высокие потолки немного смутили боярина: это было слишком просторно для глаза, сызмальства привыкшего к сводчатым полутемным клетушкам. Но едва он ступил на огороженное балясами гульбище, как снова не мог удержаться от восторга.

— Чудо! Ей-ей, чудо!..

Вблизи по широкому полевому приволью, точно по морю, перекатывались мягкие волны спеющей ржи. В них плескались, то ныряя, то взлетая на гребень, синие васильки. Над полем тут и там прозрачными облачками реяли голубиные стайки. В стороне, исполинскою сулеей с золотисто-зеленою расписною каймой по краям, дымился глубокий овраг.

— Мое, а не узнаю! Почему?.. А? Ну да. Да, да. Туман — пар… А сосна, где сосна?

У Никиты заломило в висках. Он заметно изменился в лице. «Узнал! Проведал, пес жирный!»

— Ты чего? Снова хворь?

— Ничего, благодетель… — пробормотал Никита. — Малость будто грудь ломит…

Тукаев ткнул его пальцем в подбородок и уставился в глаза.