Читать «Стальная империя» онлайн - страница 25

Резкий выдох. Прыжок. И снова — неуловимое глазом движение...

— А вот этот — «запах лотоса»! Его хорошо наносить, внезапно подобравшись сзади, — сразу ломается шея.

А потом был ещё и «посох монаха», и «хвост обезьяны», и «взмах крыла птицы»... и много ещё всего прочего было. А как изменилась Лэй — прямо расцвела, превратившись из невзрачной куколки в роскошную красавицу бабочку. Щёки её порозовели, глаза округлились, а движения стали настолько изящны и грациозны, что невольно наводили на мысль о примах знаменитого советского балета.

— Ну, молоде-е-ец, — только и смог вымолвить Баурджин. — И долго ты всему этому училась?

— Долго, мой господин, — скромно потупив глаза, призналась девушка. — Я буду твоим телохранителем, и ни один враг, никогда не сможет причинить тебе никакого вреда!

— А лет тебе сколько?

Лэй улыбнулась:

— Не знаю, мой господин. Может быть, пятнадцать, а может, и все восемнадцать. Да так ли уж это важно?

— В общем-то неважно — согласно кивнул Баурджин. — Надеюсь, со временем ты покажешь мне кое-какие приёмы?

— О, с большим удовольствием, мой господин! Смотрите, но не требуйте научить — я не Мастер. А ещё я умею метать ножи и хорошо стреляю из лука.

— А как насчёт сабли?

— Не очень. — Девушка смущённо потупилась. — Хорошие сабли у нас довольно редки. Да и тяжеловаты они для меня. Куда лучше — «коготь тигра» или «запах лотоса».

— Да уж, да уж, — не смог сдержать смех нойон. — Ну, ступай пока, Лэй, ступай... Да, постой-ка! Что же, ты теперь всегда будешь меня сопровождать?

— Днём — как вы прикажете, а ночью — всегда. Очень уж у нас неспокойно.

В отличие от мальчика, девушка Баурджину понравилась, правда, отнюдь не в том смысле, в каком обычно идёт речь о женщинах. Сопровождать ночью? Ну-ну, посмотрим....

К чаю в доме каллиграфа Пу Линя подавали изящные пирожные, выпеченные в форме диковинных зверей и цветов. На вкус, правда, пирожные были так себе и больше напоминали не до конца пропечённый крахмал, из которого, собственно, и состояли. Зато чай оказался выше всяких похвал — насыщенный, ароматный, тягучий, он не только прекрасно утолял жажду, но и доставлял некое эстетическое наслаждение.

Неслышно ступая, вышколенный слуга расставлял на низеньком столике фарфоровые сунские чашечки с тонкими полупрозрачными стенками, украшенные золотистым узором. В саду, где, под оранжевым балдахином, и происходило действо, пели птицы. Не дикие, а домашние, в развешанных на деревьях золочёных клетках. Соловьи, канарейки, малиновки, даже, кажется, зяблик или жаворонок — Баурджин не стал спрашивать. В конце концов, не птичек слушать сюда явился и даже не чай пить. Вернее — не только чай пить. Исподволь, незаметно, перевёл беседу на ханьские имена — ему, мол, самому очень они нравятся, красивые и благозвучные. Каллиграф в ответ довольно кивал, соглашался — ну ещё бы! Вот только надобно отличать истинно ханьские имена от занесённых чжурчжэньских.

— Да уж, — аккуратно поставив на столик чашечку, улыбнулся гость. — Вот имя Елюй — точно чжурчжэньское, я это чувствую — не такое благозвучное, как, например, Сюй или Мао.