Читать «Версии истории (компиляция)» онлайн - страница 367
Сергей Александрович Абрамов
— Тогда я пошел, мешать не стану…
Откровенно обрадованный Ной отправился поднимать своих домочадцев. Дел и вправду было сверх меры. Новоселье — этап, а этих этапов впереди… Короче, появление Мифа надо сначала обосновать, сие Ной понимал отлично. А в Миф он поверил, поверил.
Смотритель в обоснованиях не нуждался.
Ни чернил, ни туши никто не догадался захватить в Ковчег. Шумеры знали книгописание, остро отточенными палочками заполняли толстые папирусные страницы, сшивали их крепкими нитями и переплетали простыми веревками…
(потом, после Потопа, много позже все это изобретут еще раз)…
но ни одной из шумерских книг…
(в доме Ноя их было несколько, сие считалось в обществе престижным — держать дома книги)…
спасти не удалось. А значит, вообще ни одной книги
А вот писчие листы Ной держал в Ковчеге — еще в ту пору, когда строил его. Что-то чертил на них, что-то считал. Да и совсем чистые остались и теперь перекочевали на берег, в новый дом.
Смотритель состругал себе несколько палочек, заострил их, невесело соображая: уж не кровью ли писать?.. Но к месту вспомнил о том, как пару недель назад Сим выловил из воды нечто, похожее не то на кальмара, не то на каракатицу, нечто, доплывшее до араратских вершин непонятно какими течениями из морских, далеких просторов. А может, и не доплывшее вовсе, а срочно мутировавшее из… из чего?., из жука-плавунца, например… Экий бред, однако!.. Но Смотритель был несилен в биологии вообще и в вопросах миграции водоплавающих, в частности. Он просто вспомнил, что выловленное «нечто» выпустило…
(чем не каракатица?)…
в корытце, куда его поместил Сим, мощную струю черной жирной жидкости…
(и где она помещалась только? «Нечто» большими размерами не отличалось)…
которую Сим собрал в козий пузырь и веревочкой затянул.
Прежде чем резать вены и пускать кровь, следовало проверить: цел ли пузырь и нельзя ли применить его содержимое в качестве сепии…
(для ее приготовления, что Смотритель знал, использовали как раз моллюсков)…
с помощью коей в прошлом Смотрителя и будущем Ноя написано было немало — художниками чаще всего.
Сим долго вспоминал…
(это с похмелья-то)…
куда он задевал пузырь с жидкостью, вспомнил в итоге, сам отыскал в доме, выдал Гаю, спросил заинтересованно:
— Зачем тебе?
— Письмо стану писать.
— Кому?
— Кому дойдет, — туманно отговорился Смотритель.
— А кому дойдет? — не отставал Сим.
— Кому донесете.
— Кто донесет?
Люди с похмелья занудны и неотвязны.
— Ты и донесешь, — отрезал Смотритель. — Отвяжись от меня, Сим, займись чем-нибудь. А мне надо подумать о Времени и записать все, что я о нем надумаю…
Сказано было красиво. И главное, убедительно. Сим немедленно отвязался и ушел, а Смотритель разложил на плоском камне писчий лист, придавил его углы маленькими камешками, обмакнул острую палочку в мешочек с сепией и начал:
«Вот житие Ноя: Ной был человек праведный и непорочный в роде своем: Ной ходил пред Богом…»
Он писал на арамейском, на языке, который пока не родился, но на котором и дошла Книга Бытия до людей Ветхого Завета. И до людей Нового — тоже. Лишь потом ее перевели на греческий, назвали «Септуагинтой», и уж с греческого-то (с древнегреческого, вестимо) она пошла по земному шарику.
