Читать «Повести и рассказы писателей Румынии» онлайн - страница 17

— Как же он их помирил, отец?

— Ну, графиня Иолан дала Келемену пятьдесят форинтов, чтобы он выдал Анну за Петера Балажа. Он ее и выдал. И Балаж записал Марику как свою дочь, потому что он был должен графине за то, что потравил господское пастбище, когда пас коров, и боялся неприятностей. Вот как получилось с Марикой.

— Красиво получилось! — проворчала Тереза. — Вот и шел бы он теперь ночевать к Анне, к Марике, ведь они в родстве.

Янош ничего не ответил. Что знают дети про обычаи тех времен? Почему Келемен не берег свою дочь, когда этакий красавчик барин разгуливал по селу? И раз уж так случилось, что ж, выходит, графу на крестьянке жениться? Он женится на графине, на такой же, как он сам! Янош услышал ровное, глубокое дыхание детей и, избавившись от вопросов, тоже уснул глубоким сном. Лишь иногда еще покалывало его искусанную мухами спину.

Анна Балаж уснула в эту ночь тоже поздно. Двадцать два года она не говорила с графом и не встречалась с ним так близко, лицом к лицу, и все же ее сердце колотилось в груди, точно его ужалила змея.

Дома вокруг стола сидели Петер, Марика, Домокош, Илонка и Манци и спокойно ели суп с капустой и свиным салом. Никто ничего не слышал, не заметил. Только она одна знала, кто подошел к воротам, кто стоял перед ней и глядел черными, когда-то пылкими, а теперь печальными, затуманенными, вопрошающими глазами.

Она легла в постель, и ей припомнился, словно это было лишь вчера, его голос, звучавший, как музыка, совсем как звуки органа в городской церкви; припомнились его объятия, то мягкие, нежные, как у избалованного ребенка, то могучие, жадные, как будто сейчас, вот сейчас наступит конец света и у них уже не осталось ни минуты. Но еще яснее вспомнилась Анне та зимняя ночь, когда падали крупные хлопья снега, а она, обезумевшая от боли, страха, стыда и злобы, затянув под рубашкой пояс так, что он чуть не лопался, бежала в усадьбу. Она сама не впала, ждет ли она от него помощи или утешения, идет ли она молить и плакать, или устроить скандал, или умереть там, у их проклятого порога. Она не видела его с осени, с тех пор, как он снова уехал учиться. К рождеству он вернулся, но не пытался с ней встретиться. Теперь, в конце зимы, он приехал опять и все избегал ее. Она встала на дороге, перед коляской, в которой он ехал однажды в город, но он ее не видел или притворился, что не видит.

Батраки сидели в кухне. Около конюшни стоял чужой распряженный экипаж. Гостиная была ярко освещена. Кто-то играл на рояле, и сквозь гардины виднелись две-три танцевавшие пары. Сперва Анна хотела забросать окно комьями снега, разбить стекла, кричать, рассказать тому, кто выйдет, как обманул ее молодой граф, но пальцы, комкавшие снег, онемели, и из горла не вырвалось ни звука. Ей было стыдно, страшно. Внутри у нее все болело.