Читать «Казтабан» онлайн - страница 12

А вот ощутить прикосновение к чему-то сакральному не получалось. Слишком уж как-то суетно всё было. Покидая здание, я уже чувствовал подступающее разочарование, когда мне на глаза попалась многодетная казахская семья. Отец нёс на руках двухлетнюю дочку, мать – ребёнка помладше, а двое старших следовали рядом. В глазах детей читались восторг и благоговение. Они не боялись шума и многолюдности, не капризничали и не пытались убегать. Дети были всецело захвачены энергией этого места. Энергией, которой я не мог проникнуться, поддавшись давлению внешней суеты. Я остановился, попробовав взглянуть на святыню так, как на неё смотрят маленькие дети, и понял, какой волшебной сказкой она отзывается в их чистых душах. Вряд ли годы смогут смыть такое яркое впечатление. В нужный момент оно обязательно отзовётся в их жизнях ощущением чего-то высшего и светлого и, возможно, убережёт от многих бед. Я улыбнулся и отправился к стоянке.

К вечеру, следуя съёмочному плану, я добрался в предгорья, к мавзолею Укаш-ата. Признаться честно, это место меня немного напугало. У входа на территорию, плохо различимые в вечерних сумерках, толпились ожидающие. Над порогом сторожки раскачивалась на ветру тусклая зарешечённая лампочка. Когда предыдущие посетители наконец вышли, появился суровый смотритель. Он долго объяснял правила поведения на территории святыни и только потом завёл всех вовнутрь. Помещение мавзолея было еле освещено, но отчётливо виднелось неестественно длинное надгробие. Ширакши начал по-казахски рассказывать об Укаше, но, увидев, что я не всё понимаю, с согласия остальных паломников перешёл на русский. Мне стало стыдно. Почти всю группу составляла большая сельская семья, одетая в традиционную мусульманскую одежду. Смотритель пропел молитвы и пригласил всех прогуляться по территории, а после испытать себя у священного колодца, где, по преданию, воду может зачерпнуть только чистый помыслами человек.

Мне было крайне неуютно из-за того, что я был вынужден прилюдно участвовать в таком личном обряде, к тому же стало казаться, что все осуждают меня за городскую одежду и незнание родного языка. Хотелось как-то оправдаться, а лучше – просто поскорее всё это закончить.

Мы поднялись на холм, где стоял колодец. Жар весеннего дня сменился пронизывающей горной прохладой. Зажглись звёзды. Паломники, сначала мужчины, по очереди тянули ведро, произнося молитвы и сосредоточенно вглядываясь в темноту. Ведро каждый раз поднималось пустым. У меня в голове стоял какой-то шум. Казалось, только вытащив воду, я смогу отвоевать уважение этих людей, а если не вытащу – ещё больше себя опозорю. Я чувствовал себя очень одиноко. Настал мой черёд. По совету смотрителя колодца я произнёс про себя какое-то общее пожелание добра всем людям и отпустил ведро в чёрную бездну. Внизу загрохотало. По кивку я потянул верёвку наверх. Она шла туго, будто что-то за неё зацепилось. Поднявшееся ведро было совершенно пустым. Смотритель неодобрительно покачал головой: «Да что же вы все» – и жестом показал очереди двигаться дальше. Ведро следующего паломника вернулось на треть наполненным.