Читать «Человек бегущий» онлайн - страница 167

— А почему вы не идете домой? — бесцеремонно, будто заразившись от Цуканищи, спросил он ее.

— Мне отсюда ближе, — сказала Наденька. — Я ведь в Купчине живу, а сегодня приглашена в рок-клуб…

Значит, им вместе целый вечер еще существовать как-то. И что он сразу не догадался? А может, этот Юдин и места им подсунул рядышком? Вот будет потеха! Лучше тоже ей сказать, наверное.

— И мне туда… — признался Андрей Владимирович.

— Как? — деланно удивилась Наденька. — Не может быть! С какой стати? Вы же небось с этим крайним Цукановым заодно. История, память, весь мир обрядить в русские сарафаны…

— Перестаньте! — попросил Андрей Владимирович.

— …И в результате что же знает нормальный молодой человек, выпускник, скажем, инженерного вуза? — наперекор всему развивал мысль Цуканов. — Что столица нашей Родины, естественно, Москва, что Русь была отсталой, потому как языческой, но князь Владимир прогрессивно для своего, разумеется, времени крестил ее, что было множество усобиц, князья-забияки все передрались между собой, и от этого произошло монголо-татарское иго, что Дмитрий Донской на поле Куликовом, что Иван Грозный лютовал-лютовал, да и убил своего сына, что в Европу прорубили окно, что было дело под Полтавой, что Наполеон из Москвы стараниями мудрого Кутузова отступал, окаянный, по старой Смоленской дороге, что Зимний штурмовали, что «Аврора», что была гражданская война, что коллективизация, кулаки и Павлик Морозов, что потом победили фашизм, что наш любимый Ленинград, основанный Петром Первым, город трех революций, и что сейчас мы живем хорошо, лучше и счастливее всех, но почему-то срочно надо перестраиваться… И все. Клянусь! Ужас!..

Андрей Владимирович не выдержал, засмеялся. Вот ведь гад!..

— Закройте, пожалуйста, форточку, — попросила Наденька мирно.

Он встал и закрыл и на несколько мгновений задержался у высокого окна с мраморным подоконником, еще при раздельном небось обучении неотмываемо залитом фиолетовыми ядовитыми чернилами, посмотрел на улицу. Дождя не было, но тучи обложили небо. Дул ветер, аж пело с тоской и надсадой в щелях старой рамы и раскачивало фонари на проводах над серединой мостовой. Женщины придерживали неистово рвущиеся из рук подолы. А он не взял зонтика…

— Ненавистью, ненавистью ваши слова продиктованы, — прорезался голос у Влазова, и Андрей Владимирович поспешил к телевизору. — Я вот сижу тут, смотрю на вас, слушаю… — Влазов выпрямился и подался вперед, глянул в объектив, чтобы, наверное, всем показать, что говорить намерен серьезно и веско или что терпение его лопнуло. — И вот только сейчас все-то я понял: ненавистью полно ваше сердце. Блок в свое время сказал, нет, не сказал, конечно, а пометил для себя, читал, кажется, Некрасова и записал: «Ненависть — самый чистый источник вдохновения». То есть я к тому, что если хотите ненавидеть — пожалуйста. Но Блок имел в виду творчески продуктивную ненависть, ту, к которой надо восходить через страдание…