Читать «Широкая кость» онлайн - страница 14

Слово «актриса» в его устах звучит как «гоблин», с одной стороны, он в ужасе, с другой – тайно гордится своей профессией.

– Еще чего не хватало!

– Ничего плохого нет в том, чтобы пойти на сцену, по стопам твоего очень старого отца. – Надо же, тут же начал защищаться. – Такая английская роза вроде тебя… – ФЫРК. – Ну… так какие планы?

– Еще немного поработать вне штата в «Планете Кофе». Не знаю… Может быть, потом стать пекарем?

– А путешествовать или…

– Возможно.

– Тебе стоит научиться играть на гитаре. Я всю жизнь мечтал выучиться играть как Боб Дилан. Знаешь, чуть ли не больше всего в жизни я жалею, что не умею играть на гитаре.

Это ты жалеешь, папа…

– Возможно, – вру я, хотя это означает категорическое «нет». – А лучше я усовершенствую искусство изготовления шоколадного фондю.

– Ну конечно, – говорит он, но явно разочарован.

– А тебе еще не поздно научиться играть на гитаре, пап.

– Нет…

Обкусанными кончиками пальцев он собирает со стола крупинки коричневого сахара. Он употребляет только коричневый – считается, что такой полезнее. Якобы фермерский. Я думаю обо всех его привычках и повадках, которых не вижу теперь, когда он живет отдельно от нас. Когда я не знаю его так же хорошо, как раньше. Он всегда выбирает натуральное. Если вареные яйца экологически чистые, сок свежевыжатый, кофе свежесмолотый, а пиво из бочки, он и доволен.

– Так значит, вот как. – он слегка оттаивает. – Значит, теперь по Лондону будут бегать две мои шальные девчонки! Что это у тебя?

– Дневник питания.

– Ты же не собираешься записывать туда то, что я сказал о маме? Наподобие репортера?

– Нет, папа. Это часть нашей с мамой сделки. Я ухожу из школы и за это заполняю его каждый день, чтобы показать медсестре. Из-за астмы.

– Сделка с мамой? Она тебя шантажирует? Невероятно. В этом она вся.

– Так велела медсестра.

Отец несимпатично складывает губы.

– И что это будет? Череда признаний в любви еде?

– В основном да. Преимущественно неразделенной.

Папа сочувственно гладит меня по плечу.

– Можешь написать там о моих чувствах к твоей маме. Если она прочитает – как думаешь, она прочитает? Ты ведь можешь рассказать ей, что я все еще люблю ее?

– Она знает, что ты ее любишь, папа.

– А можешь сообщить ей, что я сегодня выглядел настоящим красавцем?

– Нет, пап, это же дневник, тут надо писать правду. В этом весь смысл.

Бейквелский пирог

– Небось считаешь меня дурой, – накидывается с порога Дав. – В точности как тогда, когда вы с папой обхитрили нас с мамой, пошли и прокололи тебе уши. А я сидела дома.

– Не понимаю, о чем ты, – говорю я. Очередное вранье. Половина удовольствия от проколотых ушей заключалась в том, что я знала: Дав будет завидовать. Это и помогло мне вытерпеть жгучую пульсирующую боль.

– Не понимаю, почему тебе понадобилось бросать школу.

– Я старше тебя.

– Всего на три года, и тебе еще полагается учиться.

– А я и учусь. – И добавляю делано снисходительным тоном: – Человек никогда не перестает учиться, Дав. – Если в конце прибавляешь обращение по имени, получается еще назидательнее. Я предпочла умолчать о том, что отчаянно стремлюсь стать ученицей в «Планете Кофе», – уж больно приятно смотреть, как она корчится от зависти.