Читать «Смена. 12 часов с медсестрой из онкологического отделения: события, переживания и пациенты, отвоеванные у болезни» онлайн - страница 93
Тереза Браун
(Перевод С. Маршака.)
И снова в своем стихотворении Уильям Блейк находит мудрость в простой истине: «Кто для радости рожден, кто на горе осужден». Джен стала воплощением и того и другого. Она была чудесным человеком, сраженным страшной болезнью; любовь ее мужа поддерживала ее и помогала справиться с постигшим ее несчастьем. Мне хочется верить в то, что, уделив ей столько внимания в день ее выписки, я внесла свой посильный вклад в ее спокойную жизнь.
Вспомнив про проведенное с Джейн время, я закрываю глаза и уши на все остальные свои дела, когда возвращаюсь в палату к Дороти. Кажется, будто ни она, ни ее муж не сдвинулись с места, однако рядом с кроватью теперь стоят два чемодана, а все фотографии со стены пропали. «Мы готовы», – говорит она. На ней забавная шляпка в духе Мэри Поппинс, а рядом на кровати лежит темное шерстяное пальто.
– Отлично. Тогда просто распишись вот здесь, – говорю я ей, открыв нужную страницу и указав на строку для подписи. – Видимо, тебе понадобятся две коляски – одна для тебя, а вторая для всех твоих вещей, – говорю я, оглядывая два ее чемодана, сложенное на кровати фиолетовое стеганое одеяло, а также коробку с пазлом на столике.
– Это точно. А он сможет толкать одну из них, – она показывает рукой на своего мужа. – Я возьму в руки одеяло. Пазл можно положить в эту сумку и повесить ее на коляску. – Я понимаю, что такая Дороти и есть на самом деле. Какой бы милой она обычно ни была в больнице, ей нравится всем руководить, в том числе и сборами.
– Я вызову санитаров с колясками… – И только я тянусь к кнопке на телефоне, как он тут же звонит.
Я слышу вежливый и тихий голос сопровождающей санитарки: «Не могли бы вы подойти еще разок?»
– Прямо
В трубке слышится пронзительный голос Кандас.
– Иду.
– Сейчас же позвоню по поводу колясок, – говорю я Дороти, демонстративно набирая на телефоне номер, пока открываю дверь ее палаты и выхожу в коридор.
Кандас начинает говорить, но тут же замечает, что я звоню по телефону. Она прищуривает глаза и кривит губы. Улыбаясь, я поднимаю руку, надеясь, что этим жестом у меня получилось выразить «Пожалуйста, подождите, сейчас я освобожусь», а не «Господи, ну что на этот раз?»
Заказав две инвалидные коляски, я вешаю трубку и смотрю на Кандас.
– Я готова. Просто когда я уходила, то рассчитывала, что ты останешься. Потом я вернулась с телефоном, а тебя уже нет. – Она говорит язвительным, неприятным голосом, однако за ним я слышу кое-что еще: боль. Тогда-то я и вспоминаю всю ее историю. Впервые я повстречала Кандас несколько месяцев назад, и она рассказала мне про свою проведенную несколькими годами ранее серьезную операцию, после которой она очень долго поправлялась. Это было в другой больнице, и я не знала ее врачей. На животе у нее остался огромный зигзагообразный шрам, который она мне показала. Ушли месяцы, прежде чем боль полностью прошла, и хотя она и не собиралась заводить детей, после операции она больше не могла стать матерью.
