Читать «Афинская ночь» онлайн - страница 34

— Галочка, — мягкий украинский выговор у Льва Абрамовича не получается, даром, что коренной одессит, — Если не можете ясно объяснить своими словами — приводите примеры из жизни. А мы поймем, по ассоциации.

— Вячеслав Андреевич, как вы считаете — кому служат офицеры регулярной армии Российской Федерации?

— Государству! Ну, в смысле — стране и отечеству. Или родине? Блин, не помню текст новой присяги, я при Союзе служил… А что, разве здесь и сейчас это, имеет какой-то смысл? — завхоз с Ленкой синхронно хмыкают.

— То есть, в определенных случаях, вы сами громко гаркали — "Служу Советскому Союзу"? А современные вояки орут — "Служу России!" Так или иначе — демонстрация преданности официальному правящему режиму.

— Так ведь Устав требует…

— До декабря 1937 года Устав требовал отвечать — "Служу трудовому народу!" Оцените дату изменения и смысл разницы…

— Вы хотите намекнуть, что, начиная с января 1938 года, кадровая РККА служила уже не народу, а власти?

— Я хочу сказать, что когда в июне 1941 года резко встал выбор, спасать народ или режим — кадровая РККА принялась спасать себя… В лице своих "лучших представителей"… А вы — капризничаете. Да, они все такие…

— Мне и надо понять, — бурчит под нос, пойманный на горячем каудильо, — "Какие" они, и до какой степени. Не к новой же Присяге мне теперь вояк приводить… Сколько можно присягать? И ведь не поможет.

— "Достоверно судить о мыслях и чувствах конкретных людей можно только по их конкретным делам", — бурчит из своего угла Ленка, — Ясен пень, не поможет. Присяга 1939 года у большинства советских командиров была второй, у многих — третьей, а у некоторых — аж четвертой… Ни один из советских офицеров, отказавшихся присягать заново, после 1991 года — до полковника не дослужился. Так что, и у Смирнова ваша присяга будет по счету третья, — поморщилась, — Галина права, тенденция, однако… А где тут связь с проблемой продовольствия?

— Любая социальная катастрофа создает "революционную ситуацию", — отозвался завхоз, — Классическое её определение: "Верхи — не могут, низы — не хотят, а нужда и бедствия — нарастают". В итоге — изменяется строй.

— Чуть иначе. Революционная ситуация запускает "этнический архетип". Набор моральных норм и правил поведения, при зарождении социума закрепившийся в коллективной памяти, как "культурный код" народа, на века и тысячелетия вперед. Такой "код" жестко действует, пока сохраняются климат и кормящий ландшафт…

— Тоже проявление "эффекта Гальтона"? — пока мы трепали языками, сладкоежка Ленка уже выдула пару стаканов отвара и щедро бодяжит глюкозой очередной стакан, — Жесть! А какой "культурный код" у русских?

— Такой же, как и у монголов. Мы с ними — единственные крупные народы, приспособившиеся жить в резко континентальном климате Центральной Евразии севернее 45 параллели. Только русские — оседлые, а эти басурмане — кочевые.

— Что-то подобное Паршев писал, — Соколов решил допить остывший чай, — "Почему Россия — не Америка". Из-за жесткого климата и малой продуктивности сельского хозяйства зоны рискованного земледелия, русские обречены, жить в обществе "недостаточного прибавочного продукта", отчего системам хозяйства и управления в России нет мировых аналогов. Там где приспособились жить мы — никто кроме русских на Земле жить не может. Он там ещё утверждает, — Соколов усмехнулся, — что русская "элита", всегда и любой ценой, мечтала жить "как в Европах". Вопреки физическим возможностям страны и обычному здравому смыслу. Откуда, если вдуматься, большинство наших бед…