Читать «Полковник» онлайн - страница 223

В общем, в марте Валя родила Олю. Мы с ней заранее договорились, если дочь, назвать в честь Валиной мамы — Ольги Матвеевны — тоже Олей. Ну вот, пришла телеграмма, а у меня, как назло, ни копейки! Чтоб хоть какой-то подарочек послать. Я ведь, если честно, за все декретные месяцы и послал-то ей рублей сорок всего. Да и то с квартальной премии. Как подумаю, бывало, так себя сволочью и обзову. Мы с Валей решили, пусть до осени они побудут в деревне, пусть дочь немного окрепнет. Ну, так и жили: они там, я тут — в Караганде. Я уже решил, как они приедут, все — завязывать. А пока скучал, конечно, и пил себе по-прежнему, а на других женщин я и не смотрел даже: они меня не очень интересовали. Как взгляну, так Валю свою вспомню, и всегда сравнение в ее пользу. Она у меня была такая аккуратная, роста среднего, фигура хорошая, все хорошее, и лицо свежее, и еще глаза — темные, сверкающие, настоящие украинские. А если солнце в них попадет, то начинали они как янтарь плавиться. Как вспомню, так обязательно подумаю, что завязывать надо с пьянкой. Я и не вспоминал, что по вечерам бывало раньше скучновато. Так ждал ее приезда. Ну а пьянки, само собой, конечно, шли. Я им особенно значения не придавал, так уж твердо решил с ними кончать. В разлуке, на расстоянии казалась мне все больше Валя дорогим подарком судьбы.

Так, значит… Лето пришло, они еще не приехали — фрукты самые, овощи пошли, жаль было действительно из деревни в такое время уезжать. Написали, что побудут до осени. Я-то, конечно, скучал, но согласился, что так будет лучше. В общем, почти год без жены прожил. Было нелегко год прожить. Но из трехсот шестидесяти дней триста уж наверняка я засыпал, отключившись по причине принятия полной нормы. А норма в то время, не то что сейчас, была у меня тысяча двести граммов водки. Я то есть что хочу сказать, что, по существу-то, за этот год не так уж много было вечеров, когда я уж слишком тосковал по ней. В общем, жил неплохо, меня уже перевели из рабочих в мастера. Да-а… А тут и осень подошла. Тут можно бы им и приехать уже ко мне. Но у меня в ноябре отпуск подходил. И я решил, что приеду к ним на Октябрьские праздники в отпуск. Она мне еще писала, чтобы я хотя бы в селе у них появился с поезда трезвый, потом, мол, пей — сколько хочешь, но «только трезвый приедь». Да мне и самому хотелось доехать трезвому, появиться перед ними в человеческом виде. Тем более что в дальнейшем я твердо решил, что если совсем сразу и не брошу, то, по крайней мере, выпивать по праздникам лишь буду и по дням рождения. Лучше б, конечно, бросить совсем, опять легкой атлетикой заняться. Ну да ладно — получил я отпускные за два года, премию, зарплату — всё как не может быть, — что-то около тысячи набралось. Купил всем подарки. Матери — отрез на платье, теще — кофту вязаную, тестю — кожаную кепку, а Вале — платок настоящий оренбургский. Дочке — игрушек разных. И бегом, чтоб ни с кем не встречаться, прямо на вокзал. Бутылку я с собой взял. Бутылку взял. Сяду, думаю, в поезд, вся суматоха позади, и тут поем я и с устатку выпью стакан, не больше, и на боковую. А утром опять поем и выпью — так и доеду. Ан нет! Свинья, как говорится, всегда грязи найдет. Стакан я выпил — это правда. А потом думаю: «Что же делать?» Попутчики какие-то неинтересные, всё бабки с мешками. На полку вроде рановато. В окно глядеть? Чего она будет стоять до утра, взял и допил. А как допил, в вагон-ресторан, само собой, подался. Ну а уж дальше что было — четко и не помню. Проводников поил всю дорогу, официанток. Подарки купленные раздарил налево и направо. Одним словом, когда поезд на нашей станции остановился, проводники, спасибо им, вынесли меня, и на перрон положили, и чемодан рядом поставили. Спасибо им. Поезд у нас на минуту останавливается, свистнул и ушел, а я лежу на перроне, встать не могу, но все вижу, все понимаю. Юзек стоит, вижу, Ольга Матвеевна, матушка — ну, одним словом, все родичи, а впереди Валя с дочкой на руках. Все смотрят, а у Вали прямо слезы на глазах. Тут я себе самое страшное слово дал: «Больше в рот — ни капли!» Ну, слово давать, сами понимаете, легче, чем выполнять. После отпуска вернулись мы в Караганду, и все пошло по-старому. Дочь мы, правда, не взяли. Ольга Матвеевна уговорила нас ее оставить. Сказала, воздух у вас в Караганде плохой. Дочь немного прихварывала. А может, возьми мы дочь, все по-другому у нас бы сложилось? Кто знает. Хотя я думаю сейчас, нет. Я ведь человек нечестолюбивый, нет у меня стремления чего-то добиваться, как другие: работать, квартиру обставлять, вещи покупать, на черный день что-то припрятывать. Нет во мне ничего этого. Меня все больше к людям тянет, я компании люблю, люблю других слушать, когда они про свою жизнь рассказывают. Нравится, когда что-то похожее на мою жизнь в этих рассказах обнаруживается. Люблю, когда совсем незнакомый человек сырком с тобой поделится, разговоришься с ним. Теплота общения между людьми мне важнее всего. Только, к сожалению, без водки это невозможно, ну никак не получается насухую. В общем, не знаю — привези мы дочь, может, само собой отошел бы я от пьянок, от друзей. Чего сейчас гадать. А так приехали мы одни, и скоро мне опять по вечерам скучновато стало с Валей. О чем говорить? О тряпках, обоях, картошке на зиму — сколько ж можно?! И я говорил, берясь за шапку: «Пройтись, что ли, перед сном?» А Валя уже кричала: «Опять припрешься на карачках!» Еще кричала: «Смотри — не пущу, так и знай!»