Читать «Полковник» онлайн - страница 17

«— Нет, нет, разумеется, Иван пытался и меня как-то приобщить к своим интересам, но безуспешно. Главное-то было то постоянное горение, которое вечно жгло его, которое мне было совсем непонятно, чуждо, словно бы он уже перешагнул какой-то предел и ему теперь каждый раз приходится делать усилие, чтоб спускаться к нам, грешным…»

Сладко зевнув (здесь было все ясно, не то что с Тамарой Сергеевной), Игорь Серафимович отправился на кухню поставить еще один чайничек. Магнитофон работал, «гусиков» хорошо было слышно.

«— …Все было гипертрофировано в Иване, ну буквально все, увеличено до предела, уже близкого к взрыву. Уже не идеалы были — идолы, где белизна как саван. «Физика из вас не получится», — помню, какому-то мэнээсу кричит по телефону. «Почему?» — «Да потому, что вы — болван!» А ведь, наверное, с живым человеком разговаривал. Нет, нет — нелегко все годы шла моя жизнь, нет, нелегко…»

Игорь Серафимович колдовал над чайником, разных травок добавлял-убавлял, длинный нос до половины в чайник засовывая. Прислушивался.

«— Как же я устала двадцать лет твердить эту роль. Хоть ты теперь послушай, Глеб.

— О чем?

— Бог мой! О том, что я не виновата, конечно. Право, можно подумать, что когда-то наступит Страшный суд и разведут всех на правых и виноватых. Так вот — я не виновата! И ты тоже.

— Благодарю…

— А-а-а, брось, Глеб, твой тон не к месту здесь. Действительно, мы не виноваты с тобою, а виновато… что-то другое… Ты не помнишь, ходил тогда такой смешной пароходик по реке, еще название такое смешное… две трубы пыхтят… в тот первый день мы с тобой плавали еще на нем…

— «Пчелка»?

— Во-во, «Пчелка» ж, «Пчелка», как это я забыла! Мы еще целый вечер тогда просмеялись над названием. Мы, помнится, тогда отчего-то такие смешливые были. От силы, что ли, от желания жить, жить. Торопились всё успеть, и театры, и концерты, и на пароходике вниз по течению на Нижний остров, и… всё никак не уставали, а? А ты знаешь, ты ведь тогда меня не любил… не-е… желать желал, а чтоб любить, то нет — а?

— Ну, Маша… ну какое это сейчас имеет значение, двадцать же лет прошло, и… потом, это ж в принципе, что в лоб, что по лбу…

— Ну, не скажи, мой друг, не скажи… ты ведь уже сегодня пил?

— Практически — нет, видишь: вот и сейчас налил точно по ободок обе рюмки. Глаз — ватерпас.

— Да-а-а… ты у меня молодец… ты у меня, Глеб, молодец… И за что же мы выпьем, дружок?

— За него… за нас… н-ну, прозит. — Всхлипнуло, булькнуло, проглотилось, Игорь Серафимович при этом непроизвольно облизнулся и неизвестно кому подмигнул, лицо вытянулось, ноздри трепетали, рот чуть приоткрылся, словно б он пытался определить, что за коньяк пили «гусики». — Хороший коньяк!

— Да, сначала обожжет… Хороший коньяк, ты прав, Глеб, — сначала обожжет, а теперь так хорошо… спокойно… В конце концов, в чем моя вина, если разобраться? Ведь в отношении Ивана я осталась совершенно такой же — я-то знаю это наверное. Он получал от меня то же самое, что и раньше, я так же выполняла свои обязанности, может, даже еще лучше. Странно, но мне всё кажется: меня вполне хватало на вас обоих, тем более что вы такие разные. Я стала как-то спокойнее, мудрее, добрее. Как знать, может, именно близость к обоим дала мне это ощущение счастья, а? Даже уверена в этом. Во всяком случае, что отдавала я тебе, ему совсем было и не нужно, и непонятно даже. Так что я даже и не знаю, в чем мне себя и винить… Ты что так смотришь на меня, ты что, до сих пор меня любишь?.. Или, может быть, ненавидишь, я грязная, да? Циничная, да?.. Хотя за что тебе меня ненавидеть, если разобраться, а? А может быть, одновременно и любишь и ненавидишь?