Читать «Полковник» онлайн - страница 169

Надежда Алексеевна — человек прямой, справедливый и совсем бесхитростный. Мать и покоряла ее своим прекраснодушием, и вызывала жалость за суету, неженственность, незнание мод, духов, за нелепости, в которых частенько вдруг оказывалась. Много было в Надежде Алексеевне и света, и любви, но и свет, и любовь те были какие-то прямолинейные, как походка новобранцев на учебном плацу. Хотелось порой остановить ее, хотелось если уж не понимания, об этом и мечтать не стоит, хотелось, чтобы мать хоть изредка догадывалась, что Раю не только кормить, поить, одевать надо, не только музыке учить, за двойки ругать, купить куклу к дню рождения, но есть ведь и еще в Рае что-то такое, о чем надо однажды маме просто догадаться. Или хотя бы разок остановиться, попристальнее поглядеть на Раю, в глаза ей заглянуть, в лицо, в уголки губ, которые все выше задираются. Короче, почувствовать однажды не по годам развитую проницательность. Ту самую, что во всех девочках усугубляется в отсутствие отца. Конечно, Надежда Алексеевна, как всякая незамужняя женщина, в этом случае попыталась совместить в себе оба начала — и отцовское, и материнское, ну а практически Рая по-настоящему не имела ни того, ни другого. Позднее, бывая дома у тех подружек, что отцов имели, например у Вальки Скворцовой, Рая уяснила, что и отцы бывают разные. И все же та же Валька Скворцова живет как бы поддерживаемая с двух сторон, а вот Рая чувствует, что даже с той, где мать должна быть обязательно, кто-то просто тянет ее за одну руку. Так бывает, когда тебя учат кататься на одном коньке, едешь-то едешь, но все как-то боком, то есть не в радость.

А ребенку стоит лишь убедиться, что он проницателен, как его уже ничего не может остановить, он проницает и проницает теперь без конца. И уже кажется Рае, что дом у Вальки Скворцовой, вернее их двухэтажная дача, и не дом вовсе, а корабль, плывущий неизвестно куда. Все какие-то лесенки, ведущие наверх и вбок, в полупустые комнатки, какие-то малозаметные старики и старушки, с которыми никто не разговаривает, глупенький красавчик Степа — братец Валькин, который постоянно занят тем, что разглядывает себя в зеркале, а если нет зеркала, то хотя бы в промороженном окне. Папа Валькин, неожиданно выходящий из какой-нибудь двери с таким ошеломленным видом, как будто раз и навсегда поражен этим домом-кораблем, плывущим неизвестно куда… Мама — полная, темная, с усиками, всегда острящая, со смеющимися и в то же время злыми глазами, ее сестра, устало спускающаяся на звук колокольчика, сзывающего всех к чаю, собака с задумчиво отвислым языком… и на фоне всего этого плывущий неизвестно куда корабль. Валька Скворцова, живущая в собственной комнатке по расписанию, приколотому кнопками к стене. Когда Рая догадалась, что ее пускают в этот дом лишь потому, что она отличница, а Валька троечница, она пережила это не душевным смятением, как надо было бы ожидать, а ощущением, что у нее появилась еще одна мозговая извилина. Уже наступала пора раскладывать все по своим полочкам, пора строгих и точных оценок. Оценки касались и собственной жизни, и жизни вокруг. Уголки губ загибались все более кверху. Весь мир казался очень ясным, стоило лишь подумать: зачем, почему? Взвесить стоило лишь все «за» и «против» — и вот уже ясно, что к Вальке Скворцовой отныне она ни ногой. Так надо, так будет справедливо! И уже до того доходила в этом возрасте ее проницаемость во все человеческое, до того все людские поступки становились ей объяснимыми, стоило лишь вот так взвесить все «за» и «против», что порою ее охватывало странное чувство — вон бежит и бежит куда-то по своим делам какой-то человек, и как это странно — бежит и бежит вдоль забора, как будто ее — Раи — и нет совсем, бежит и даже в ее сторону не взглянет!