Читать «Полковник» онлайн - страница 145

* * *

Труба будила Лельку, просыпаться никак не хотелось. Вчера с подругой Зинкой, у которой жил он уже третью неделю, они гуляли допоздна за Городом на празднике науки. Смотрели танцы, представления, заходили в кафе, где по случаю сухого закона были лишь лимонад и морс. Когда вернулись ночью, у Зинки-аптекарши, конечно, нашлося кое-что покрепче, а именно спирт питьевой, который употреблял Лелька по старой привычке в неразбавленном виде. Зинка свой бокал разбавляла лимонадом. Потом они легли спать. И вот теперь труба будила, а Лелька ворочался, просыпаться не хотелось. Жаркие Зинкины объятия обратно в дремоту, в пуховики тянули Лельку. Но стоило слегка забыться, сочились в душу ручейком какие-то счастливейшие моменты жизни. То запахом костра осеннего повеет, то ночною росою освежит… Облитый мазутом, тускло отсвечивающий коленвал, от которого холодно немеет через километр плечо, каменистая тропа вдоль оврага к полю с его одиноким трактором, с какой-то непонятной благодарностью в эти минуты сладких утренних забвений воспринимает та каменистая тропа подошвы его кованых сапог… Скрип кожаных вдруг чудится ремней от рюкзака… с какой-то дальней рыбалки, скрип весел… «Надо ждать луны…» — чей-то голос знакомый, скорее всего, товарища полузабытого… да, надо ждать луны, в темноте перекат им никак не пройти, одинокая блестит звезда из-за еловой махровой густоты над головою; нависшая громада ночных обрывов, хаос камней, заботливо приготовленный верным товарищем ужин… и еще — чьи-то пронзительные глаза, светящиеся сквозь мглу душевную-ночную над всем его, Лелькиным, неустройством. И тут он проснулся окончательно.

Труба тревожно-бодро пела. Так, значит, все, о чем узнал вчера, увидел, — правда! И холодно, тревожно захолодилось сердце. «А может, тот Круглов — к тому же дальний родственник? Вроде какой-то был из родичей Круглов у них. Да все равно нечестно: все — на одного! Даже если и не родственник, а просто человек. Ну нет — не выйдет! — И с горьким трепетом душевным пожалел Лелька, что нет с ним сейчас товарища верного. Он стал собираться, поглядывая на разметавшуюся во сне горячую, сладко-сдобную Зинку. Он пощупал щеки — побриться бы надо. А-а, ладно, надел лишь чистую рубашку и вышел, потихоньку дверь прикрыв, чтоб Зинка подольше поспала. — Зинка — человек! — нежно подумалось так, и стало очень жалко Зинку ему. Но скоро мысли его перескочили на другое, ему показалось, что уже вступает в Город эта безликая, жадная орава. — Все — на одного!» — так и закипело у него в груди. Громыхая по середине мостовой коваными сапогами, он побежал к Главным воротам, по дороге выломал кол и сунул под мышку. Лицо его стало страшным, а на душе становилось все легче и легче… Э-эх, еще бы товарища верного рядом!

* * *

Мария, приняв тройную порцию снотворного по совету Глеба, не смогла уснуть. Оглушенная, отупевшая, ходила по комнате, сидела в кресле, включала приемник и боялась подходить к телефону. Несколько раз она все же не удержалась, звонила Глебу. Понимала, что ему еще труднее, а все ж не могла удержаться и звонила. В конце концов Глеб грязно выругался и швырнул трубку. Мария плакала, а ночь все шла и шла и никак не кончалась. Оглушенная снотворным, она сидела в кресле и, как колдунья, варила зелье в самой себе. Ей уже казалось, что все, возможно, переменится к лучшему, передвинется со временем местами — обиженные будут просить прощения у обидчиков, обманутые у обманщиков… Где-то в пятом часу ей позвонил Глеб: