Читать «На Алжир никто не летит» онлайн - страница 59

Как-то все же я вернулся в реальность.

— Поехали к тебе, — радостно ржа, объявил я другу.

Друг, тоже повеселев, усмехнулся с пониманием, юмористически на меня поглядывая.

— Сейчас, думаю, его мазнет — точно согласится. Давай, нам туда.

И мы пошли к нужному автобусу.

«Не говори, что молодость сгубила» — вспомнил я знакомую строчку из незнакомого романса. Да, я бездарно сгубил свою молодость, сгубил жизнь на убогую синьку, быдлячье пойло, и ничего не вернуть, мне уже почти сорокет. Но я был не в настроении ныть, я приветствовал знамя-зарю новой жизни! Гимн обновлению гудел во мне. Я был свеж, молод и силен в этом преображенном мире.

Я не помню, дошел ли я до автобуса или попросту перелетел поверх толпы, решив не усложнять.

…Я что-то говорил и говорил другу, как из пулемета, трепал и гладил его куртку, было не заткнуться, хоть рот кулаком затыкай…

— Давай-ка еще, — неожиданно для самого себя предложил я; вспомнив о главном, я резко прервал пулемет.

— Осторожней с этим стафом! — резко одернул меня друг, вскинув руку; даже пальцем погрозил, строго вглядываясь в меня. — Говорил же… Вот доедем — будет тебе еще.

В автобусе я ехал, вцепившись в подлокотники. Я еле сдерживал желание заговорить с любым таким же сидящим, о чем угодно, лишь бы излить свою любовь к нему, вообще ко всему, поделиться с ним любой мелочью, а мелочей оказалось необыкновенно много, они только кажутся неважными, но о каждой можно говорить без конца… Хотелось поделиться вновь обретенным счастьем со всеми. Хотелось обнять весь мир.

«Эмпатогенный эффект».

Я оставался на своем месте и молчал.

Но какая была кайфуха…

Дома у друга меня все так же перло до небес. Наконец-то он дозволил мне лизнуть с ножа еще. Я терся вокруг его дома и узнавал. Узнавал начинающийся загородный вечер, снег вокруг, лежащий, где ему вздумается, узнавал огромные резиновые сапоги у входа, старую фуфайку на гвоздике, банный веник рядом с ней, там дальше — какие-то наваленные тазы, узнавал стук нетерпеливо обтряхиваемых друг об друга ног, заново прочувствовал воодушевленное возвращение из холодного сортира назад в тепло.

Я стоял на крыльце. Все принадлежало мне. И я принадлежал всему.

Ночевал я, условно говоря, у друга, — на самом деле мы не сомкнули глаз, предавались музыке, правда, постоянно ставя то одно, то другое, увлеченно и в подробностях говорили за жизнь, — давно уже мы не были столь интересны друг другу. Я все так же норовил затарахтеть, прекращал волевым усилием, только потому общение и сделалось возможным. Слушать, правда, было тоже очень интересно! Не забывали и лизать горький нож. Не забывали хлебать холодную воду — друг сказал, что так надо.

От всего этого — не помню ни слова, ни ноты. Но ощущение насыщенно проведенной ночи осталось.

Утром, все так же бодр и весел, я вышел из метро «Невский проспект» и услышал родимое, разносимое громкоговорителем:

— Уважаемые петербуржцы и гости нашего города! Во избежание травм следите за базаром.

Ну, не совсем это услышал. Довольный, прытко зашагал к дому, а потом побежал, бежать — это было так весело, так озорно!