Читать «Покой» онлайн - страница 272

«Неужели война в самом деле будет?» Рядом с ним раздался голос: «Не обращай внимания, — произнес он. — Ты очень хорошо говорил и испытал облегчение. Этого достаточно!» Это был насмешливый голос Суата.

Мюмтаз побежал и запрыгнул в трамвай, возможно, для того, чтобы убежать от этого голоса.

III

Состояние больного было без изменений. Изможденное лицо Ихсана раскраснелось от лихорадки. Приоткрытые губы растрескались; время от времени он пытался смочить их языком. Это был уже не прежний Ихсан; он уже был на пути к тому, чтобы стать воспоминанием о самом себе. Увидев его в таком состоянии, Мюмтаз убедился, что тот почти завершил то, что ему было предначертано. Это была подготовка к тому, чтобы остаться только в памяти своих друзей. «Пусть его лицо и выглядит сейчас более измученным, осунувшимся, но он все равно останется таким, как мы его помним, и только поселится в наших душах».

Мюмтаз посмотрел на руки больного. На руках выступили вены, которые выглядели так, будто они раскалены. Однако руки были живыми. Их захватила совершенно иная жизнь, и они выглядели живущими сами по себе, будто существовали в совсем ином мире. В этом мире стояла температура в сорок градусов, но не только температура определяла этот мир. В этом мире существовало множество микроскопических организмов, микробов и бацилл, которых можно было увидеть с помощью специальных приборов и которые обычно томились в тонких стеклянных колбах, бывали заточены в пипетках, бывали привиты различным животным и так воспроизводились; для их жизни и размножения создавались особенные условия, специально подбирались определенные температуры тепла или холода; им посвящались многочисленные эксперименты, целью которых было выяснить их истинную крошечную, невидимую глазу природу, а также отделить их от их среды; им приписывали самые невозможные формы; и у этих существ, которых хранили в различных жидкостях, от красной крови до грязно-зеленых смесей, были особенные условия существования. Условия, которые эти существа приносили с собой, создавали и температуру между тридцатью девятью и сорока, и особенный климат между жизнью и смертью, совершенно непохожий на привычный нам климат, и невероятную высоту, и разлагающееся удушающее болото, и недостаток воздуха, ощущающийся на высоте тысяч метров словно в жерле бурлящего смесью неведомых газов вулкана.

Грудь больного поднималась и опускалась рывками, как неисправные мехи, не находя достаточно сил для спасительного целебного для жизни дыхания; жадно захватывая воздух, словно желая его проглотить, но при этом выпуская его незаметным движением, подобно проколотой шине.

Этот орган, от которого остались только самые примитивные и схематические функции, двигавшийся вверх-вниз столь неисправно, было сложно назвать человеческой грудью. В полумраке из-за лампы, светившей в изголовье, его страдание делалось еще более заметным. Свет в комнате больного тоже был странным; казалось, что этот свет демонстрирует любую вещь, делая ее особенным знаком и настойчиво перечисляя и пересчитывая все имевшиеся в комнате предметы. Этот свет словно бы говорил: «Я сопровождаю определенное состояние, нахожусь на границе между тридцатью девятью и сорока градусами, это последний предел; я его освещаю». Мюмтазу казалось, что все вещи в комнате в какой-то степени вели подобные речи. Кровать раздулась вместе с больным и приняла на себя его страдания. Шторы, зеркало гардероба, тишина комнаты; все громче и быстрее раздававшееся тиканье часов, — одним словом, все показывало, какой поразительной была эта линия между тридцатью девятью и сорока, насколько ужасным был переход от известного к неизвестному, от числа к нулю, от деятельного разума к абсолютному бездействию, какой трудной была дорога.