Читать «Покой» онлайн - страница 126
Ахмед Хамди Танпынар
Мюмтазу очень понравились эти этнографические и социальные перипетии в истории барбуньи.
Сын Тевфик-бея, Яшар-бей, страдавший, как он сам считал, неизлечимой болезнью сердца, которой, по собственному мнению, он заболел несколько лет назад, смеялся над словами отца настолько, насколько позволяла эта его болезнь. Когда Тевфик-бей с огромной доброжелательностью начинал какое-либо дело, то задумывался о маленьких радостях, что выражалось у него на лице, и своей деятельностью поистине он дополнял даже либеральные реформы Танзимата. Он жил покоем, беспечностью, беззаботностью, краденой радостью того времени. А вот Яшар-бей своей деятельностью больше напоминал период Второй Конституции: он был полон того же беспокойства, какое царило тогда в обществе. Он страдал нелепым идеализмом, легким чувством собственной неполноценности и странным свойством к перемене мыслей и настроения, которые как волны накатывали одно на другое, — короче говоря, у него бывали и минуты отчаяния, и минуты глубочайшего волнения, которые не оставляли возможности ни к каким действиям.
Когда все сели за стол, Мюмтаз сначала решил, что этот сорокапятилетний человек будет веселиться больше всех. Тот действительно с огромным воодушевлением наполнил стаканчик и поднял его в честь Мюмтаза:
— Добро пожаловать! — сказал он и выпил стаканчик залпом. Тевфик-бей, будто управляя буйной лошадью, одобрил со своего места его радость протяжным «уф». Поначалу Яшар-бей не прислушался к этому предостережению. Машина его организма работала замечательно, дом за день нагрелся, как маленькая печь, к тому же через три дня ему предстояло ехать в Анкару; и с чего вдруг ему сажать себя на цепь, когда есть ракы со льдом, приготовленный отцом салат из баклажанов и другие закуски? Яшар-бей так или иначе жил как все и веселился как все; но только до тех пор, пока не вспоминал о своем недуге. Именно из-за первого знака, поданного его больным организмом, начиналось охлаждение, даже ненависть ко всему, болезненное состояние и усталость. Всю их жизнь между отцом, который считал аспирин новшеством вроде танго и который не употреблял никаких лекарств, кроме настойки сенны, взбивать которую он то и дело просил Хурие-ханым, и настойки калгана, который он собственноручно заваривал себе на мангале, когда зимой его слишком сильно мучил кашель, и сыном, который жил последними достижениями науки, не прекращались шутки по этому поводу.
Вместе с тем Тевфик-бей не слишком сильно жаловался на внимание сына к антибиотикам. Хотя тот каждый день в большей или меньшей степени травил себя лекарствами, он все же продолжал жить. При этом с тех пор, как он поддался пустым опасениям, он избавился от излишнего любопытства, свойственного его натуре. Больше он не вытягивал манерно мизинец на правой руке «на длину четырех