Читать «Фарт» онлайн - страница 16

Склонившись к Соколовскому, Муравьев негромко сказал:

— Помнится, читал я однажды бюллетень Гипромеза: американцы убеждены, что наши печки из-за простоев и ремонтов не смогут работать больше трехсот дней в году. Сколько воды с тех пор утекло! Подавляющее большинство советских заводов опровергло этот прогноз. А Косьвинский завод, очевидно, имеет острое желание оправдать его?

— Да, похоже на это, — спокойно отозвался Соколовский и усмехнулся. — Видите ли, если мы ускорим плавку, нас канава начнет резать. Канавщики не будут поспевать со сборкой канавы.

Может быть, он передразнивал кого-нибудь?

— Вы скептик, я вижу, — на всякий случай сказал Муравьев, не зная, как отнестись к словам Соколовского.

— Нет, скептицизм тут ни при чем, — возразил Соколовский. — Просто не люблю попадать в смешное положение. Не люблю, тут ничего не поделаешь. — И он развел руками.

— Не понимаю.

— Чего же тут понимать? Всегда смешно, если вместо сахара вы насыплете соли в стакан чаю. А я боюсь, что, если мы будем действовать опрометчиво, как раз и попадем в подобное положение. Обстановка на заводе сложная, трудная; думаю, когда вы познакомитесь с ней поближе, то согласитесь со мной.

— Охотно допускаю, что так именно и случится. Но сейчас, может быть, предварительно объясните, что вы подразумеваете? Директор упрекает цеховое руководство, вы, как я понимаю, упрекаете директора. А к чему сводятся ваши упреки, мне до сих пор неясно.

— Есть люди на свете, для которых важнее всего собственное спокойствие. Это не то чтобы какой-нибудь беспардонный эгоизм, а, так сказать, бессознательная, но глубоко укоренившаяся линия поведения.

— То есть рутина и косность?

— Боюсь, у меня недостаточно опыта, чтобы утверждать именно это. Я говорю о стремлении уберечься от хлопот и волнений.

— Но конкретно о ком идет речь? О директоре, о главном инженере?

— О Катеньке Севастьяновой.

— Опять загадка.

— Ладно, не будем сейчас об этом говорить, — сказал Соколовский.

В это время дверь открылась, и рабочий в кепке с синими очками, сдвинутой на затылок, сказал, не входя в конторку:

— Иван Иванович, на втором номере поджог свода.

— А, черт, уже успели! Угораздило! — вскричал Соколовский и выбежал в цех.

Муравьев пошел за ним. У завалочного окна на втором номере, где недавно сталевар Севастьянов кончил выпускать металл, толпилась новая бригада. Сменный инженер в синей холщовой куртке, наподобие тех, которые носят моряки торгового флота, что-то горячо доказывал старику сталевару с выпученными, слезящимися глазами и тыкал его коротким пальцем в грудь.

— Кто велел изменять режим? — закричал Соколовский, едва поднявшись на завалочную площадку.

— Приказание директора, — сказал сменный инженер.

— Здесь, в цехе, я — директор. Я вам приказание давал?

— Иван Иванович, Абакумов сказал: ни в коем случае не превышать тепловой мощности. Сталевар только наварку пода начал, а нагрев у него уже превышен.