Читать «Смерть в театре (сборник)» онлайн - страница 225

— Нет, никогда! Клянусь вам!

— Простите меня,— Шанс повернулся к Полхэму,— что я вмешиваюсь в ваши обязанности, но я в полном смысле слова валюсь с ног от усталости, а с таким грузом на душе я просто не смог бы ни на секунду закрыть глаза.

— Продолжайте, я вас внимательно слушаю,— сразу насторожился Полхэм.

— Разговаривая снизу, со сцены, с этим несчастным Бевом, я внезапно все понял. Временное помешательство Бева, разумеется, не имеет никакого отношения к обоим содеянным преступлениям. И мне открыл глаза на все случившееся случайный жест совсем другого человека...

Шанс подошел к советнику и взял у него из рук зонтик, аккуратно спрятанный в чехол.

— Вам не кажется, что острый конец этого зонтика похож на тот предмет, которым пронзили глаз Рексу и даже проникли ему в мозг? Мы с капитаном видели, как вы собирались пустить его в ход против Бева. Я тогда обратил внимание на то, что вы держали зонтик, как кинжал или нож...

Полхэм взял в руки зонтик и стал внимательно его разглядывать.

Советник потрясенно молчал.

— Кто вам сказал о двери, ведущей на проход? — настойчиво спросил Шанс.— Ведь вы, мистер советник, никогда не бывали ни за кулисами, ни у меня дома! Откуда же вам все это известно?

Советник открыл было рот, но сразу же его закрыл.

Шанс уверенно продолжал:

— Не вы ли регулярно приходили после закрытия театра, чтобы расплачиваться с Хемингуэем?

— Шанс! — закричала Люси.— О чем вы говорите?

Но Шанс жестом приказал ей молчать.

— Нам известно, что за последние три года кто-то передал Рексу Хандлею самое меньшее семьдесят две тысячи долларов. Если ему платила не Люси, тогда кто же? Я только что собственными глазами видел, как советник целился зонтиком в голову Бева Уотсона, защищая Люси... Убежден, именно так он убил Хемингуэя. Прекрасно помню его слова о том, что он заботится только о добром имени своих дочерей. Это совсем не отцовская любовь, а непомерная гордыня, чванство. Скандал в семье мог бы неблагоприятно отразиться на его положении члена правления университета, советника, крупного финансиста. Ради сохранения престижа этот спесивый чиновник способен убить даже родную мать!

Произнося последнюю фразу, Шанс умолк в растерянности, осознав, что она прозвучала отнюдь не иносказательно.

Старый советник напрягся, как струна. В глазах появилось отсутствующее выражение. По-видимому, у него наступил нервный кризис. Во всяком случае, он по-своему воспринял слова Шанса, потому что внезапно заговорил еще более пронзительным, чем всегда, голосом.

— Она всегда обращалась со мной как с несмышленым ребенком, никогда не верила мне и не прислушивалась к моему мнению. Ради Джеффри, ради его счастья она готова была принести нас всех в жертву. Чтобы избавить мальчика от огорчений и переживаний, я должен был мириться с подлым шантажистом и ежегодно бросать на ветер такие безумные деньги! И этому не было конца. Хемингуэй грозил огласить некоторые подробности о своей жизни с Люси и правду о Джеффри...

— Какую правду? — быстро спросил Джеф.

Советник, видимо, опомнился, потому что робко взглянул на Люси и заговорил гораздо спокойнее: