Читать «Зоркое око» онлайн - страница 64
Б. Лавренев
. . . (не разобрано) завтра. . . (не разобрано)… озаботься, чтобы при нас тюрьму почистили… здесь страшное свинство.... (разобрано с трудом).
Спички кончились. . тьма египетская, все равно ничего не разберешь…»
ОТРЕЧЕНИЕ
На углу Бэла отпустила извозчика. Бежала по глухой окраинной улице.
Поднявшийся ветер рвал шляпу, забирался леденящими уколами под пальто.
Кто-то проходивший нагнулся, заглянул под шляпку.
Сказал вслух:
– Хорошенькая цыпка, – и повернул вслед.
Бэла остановилась. Преследующий подошел, увидел глаза, переполненные тоской и презрением.
– Я требую, чтобы вы оставили меня в покое!.
Смешался:
– Простите, сударыня! Я не знал!..
Приподнял шляпу и ушел. Бэла дрожа вскочила в калитку, пробежала садиком.
На условленный стук открыл Семенухин со свечой. В
другой руке (было ясно) – держал за спиной револьвер.
Глаза круглились, и в них металось тревожное пламя свечи.
– Бэла?.. К-каким ветром?.. Что-ниб-будь случилось?
– Орлов!..
– Т-сс! Идите в к-комнату. Скорее!.. Ну, в ч-ччем дело?
– Орлов… арестован!
Семенухин схватил руки. Бэла вскрикнула.
– Ай!.. Мне же больно!
Опомнился, выпустил руки.
Спросил глухо и зло.
– Где, к-как?.
– Я ничего не знаю… Тут какое-то недоразумение…
Вот газета! Сказано вчера, но сегодня утром он был дома…
Я не понимаю… Но он сказал – буду дома в семь вечера. До десяти не было. Я не могла!.. Поехала к вам!
Семенухин швырнул протянутую газету. Помолчал.
– Я эт-то ч-читал! Но с-сегодня, п-после эт-того он б-был здесь у меня. Неужели?.
Увидел, что Бэла, задыхаясь, прислонилась к стене…
Едва успел подхватить и посадить на стул.
Спокойно налил воды в стакан, набрал в рот и прыснул в лицо. Щеки медленно порозовели.
– Ну, оч-чнитесь! Нельзя т-так! Ост-тавайтесь ночевать здесь! На квартиру в-вам ни в коем с-случае нельзя в-возвращаться. Я с-сейчас уйду. Нужно срочно в-выяснить. Если т-ттолько!.. – Семенухин сжал кулаки и остановился. Набросил пальто и ушел.
Утром Бэлу разбудил его голос, странный, твердый, как палка.
– Вст-тавайте! Я узнал! Арест-тован в-вчера веч-чером.
Я т-так и думал. Имейте в виду, – он остановился и взглянул прямо в глубь глаз Бэлы, – что Орлов б-больше не с-существует ни для в-вас, ни для меня, ни для партии. Он совершил п-предательство…
Бэла смотрела непонимающими глазами.
– Да, п-ппредательство!. Он б-был вчера у м-меня и заявил, что он сдастся, чтоб-бы сп-ппасти эт-того арест-тованного муж-жика. Я запретил ему это от имени п-партии и ревкома. Он дал ч-честное слово и нарушил его… Он п-ппредатель, и мы вычеркиваем его!.
Бэла поднялась.
– Орлов сдался?. Сам?. Не поверю! Этого не может быть!
– Я лгать не с-стану. Мне это т-тяжелей, чем вам.
Бэла вспыхнула.
– Вы, Семенухин, дерево, машина!.. Я не могу!.. Поймите. Я… люблю его! Я для него пошла на это… на возможность провала… на верную смерть.
– Тт-тем хуже, – спокойно ответил Семенухин, –
оч-чень жаль, чт-то вы избрали себе т-такой объект. Сейчас я с-созову экстренное соб-брание ревкома, для суда над
Орловым… П-партии не нужны слаб-бодушные Маниловы! Вот!
Бэла спросила, задохнувшись:
– Это правда?.. Вы не шутите, Семенухин?