Читать «Зоркое око» онлайн - страница 244

Барс метался сзади, цеплялся за гимнастерки пулеметчиков и звал людей назад.

Люди не шли. Нельзя было уйти, потому что Мать своим грузным телом закрывала две пади. Тот, кто терял гребень, уступал точку опоры.

Четыре стрелка били с сопки. Били расчетливо, по-хозяйски. Не спешили, придерживали дыхание, спуская курок.

Ветер дохнул в лицо Коржу огнем. Пулеметчик утопил голову в плечи. Языки проскользнули под «максим», и краску на кожухе повело пузырями.

Пулеметчик крикнул Белика, но вместо повара отозвался кто-то картавый, чужой.

– Эй, русский! – крикнул картавый. – Оставь напрасно стрелять. .

Корж хотел крикнуть, но побоялся, что голос сорвется.

– Вр-р-решь! – ответил «максим» картавому.

– Эй, брат! Оставь стрелять!

– Вр-р-решь! – отозвался «максим».

Раздался взрыв ругательств. Озлобленные неудачей, прижатые пулеметом к земле, солдаты обливали руганью обожженного, полумертвого красноармейца.

Они кричали:

– Эй, жареная падаль!

Они кричали:

– Ты подавишься кишками!

Они кричали:

– Собака! Тебе не уйти!

Пулеметчик не слышал. Ему казалось, что горит не трава – кровь, что живы в нем только глаза и пальцы. Глаза искали картавого, пальцы давили на спуск.

Наконец, пулемет поперхнулся. Солдаты взбежали на гребень.

– Стой! Оставь стрелять! – закричал Амакасу.

– Вр-р-решь! – ответили «максим» и Корж.

Это было последним дыханием их обоих.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

– Они попали в мешок, – сказал Дубах, придерживая коня. – Мы приняли лобовой удар, а тем временем эскадрон маневренной группы. . Видите вот этот распадочек?

Всадники обернулись. Всюду горбатились сопки, одинаково пологие, мохнатые, испещренные яркими точками гвоздик. Всюду синели ложбины, поросшие дубняком и орешником.

Был полдень – сонный и сытый. Птицы умолкли.

Только пчелы, измазанные в желтой пыли, ворча, пролетали над всадниками.

– Не различаю, – признался Никита Михайлович.

– Не важно... Падь безымянная. А сыну вашему придется запомнить: эскадрон на галопе вышел отсюда и смял левый фланг японцев. . Одной амуниции две тачанки собрали.

– Говорят, им по уставу отступать не положено.

Дубах улыбнулся – зубы молодо сверкнули под пшеничными усами. Даже от черной повязки, прикрывающей глаз, разбежались колючие лучики.

– Ну, знаете, они не формалисты, – сказал он лукаво. –

Господин лейтенант, как его, Амакаса.. тот, я думаю, сто очков братьям Знаменским даст.

– Ушел?

– Нет, раздумал. Вернее, его Нугис уговорил. Не видали? Очень убедительный человек. Любопытно вот что, –

заметил Дубах, вводя коня в ручей. – Когда стали перевязывать раненых, оказалось, что почти вся самурайская гвардия под хмельком. С маньчжурами еще удивительнее: зрачки расширены, сонливость, потеря чувствительности.

Врачи утверждают действие опия.

– Под Ляоянем нам водку давали, – вспомнил Никита

Михайлович. – Полстакана за здоровье Куропаткина.

Он собирался уже начать рассказ о памятной маньчжурской кампании, но Павел поспешно перебил отца:

– А как же японцы?

– Возвратили. . Двадцать три гроба, шестнадцать живых. Нам чужого не нужно.

– С церемонией?