Читать «37 копеек» онлайн - страница 9

И вот тут чуть не попался. За базаром, как выяснилось, надо следить, и тщательно!

Он долго вглядывался мне в глаза, заставляя скосить их то вправо, то влево, расспрашивал, не болит и не кружится ли голова, стучал молоточком по коленям, проводил по спине и животу рукояткой молоточка… и спрашивал, спрашивал…

Всё ли я помню, как зовут меня, соседей, одноклассников, в какой школе и в каком классе учусь, какое сегодня число, где живу, сильно ли я испугался, упав в воду, задавал простенькие задачки — на столе шесть яблок, два съели, сколько осталось? — и в таком духе с полчаса.

Я старался отвечать как можно более односложно, и строго на вопрос, боясь себя выдать неуместным словом или оборотом… и уже в самом конце утратил бдительность — услышав обращённое к хирургу — да, наблюдается установочный горизонтальный нистагм, неудивительно, при такой-то травме- брякнул- "а дрейф и тремор есть"?

М-да…

Дядька посмотрел на меня очень внимательно и задумчиво, а потом после долгой паузы спросил — "а ты знаешь, что это такое? откуда"?

Пришлось выкручиваться — не скажешь ведь, что он сам всё мне и объяснил, только почти через десять лет, когда осматривал меня после неудачного прыжка с разогнавшегося поезда.

Сказал, что прочитал это в медицинской литературе матери — она работала фельдшером, и в доме было много и учебников, и атласов внутренних органов, картинки в которых я действительно с большим интересом рассматривал.

Вот интересно получается — это что же, мои отметины есть некая константа? Но тогда почему была сломана только сейчас, а не год назад лодыжка, после попадания ноги в заднее колесо велосипеда?

Значит, это всё же не совсем моё прошлое, да и мир, получается, не мой? Или не значит? Ладно, подумаю об этом позже…

В конце концов он ушёл, ещё раз на прощание долго и странно посмотрев на меня от дверей палаты.

Но вроде обошлось — мать подтвердила, что я действительно читаю всё подряд, в том числе её книги, и Михал Михалыч, так звали невролога, вроде бы успокоился.

В общем, меня выписали, велев раз в год являться на осмотр, а при любых странностях — немедленно, и я наконец-то вернулся домой.

Моя мать, как уже было сказано, работала фельдшером в деревне, где мы и жили. Вдвоём. Отец погиб, когда мне едва исполнилось четыре года, и я его совсем не помню. Где и как, я не знал, и только много-много лет спустя выяснил, что в результате несчастного случая во время разгрузки доставленных в Гавану в октябре 1962 года советских баллистических ракет.

Что-то случилось с механизмом крышки трюма на судне, он и ещё пара матросов пытались провернуть механизм, и то ли трос лопнул, то ли ещё что. Отец погиб на месте, еще двое получили тяжёлые травмы.

Вплоть до совершеннолетия мать получала пенсию за потерю кормильца — 22 рубля в месяц…

Первые несколько дней были сущим кошмаром — сердобольные соседки являлись целыми толпами, чтобы пожалеть бедного несчастного мальчика. Как я это выдержал, не знаю.

На десятом или двадцатом пересказе истории еле удержался от того, чтобы не заорать. - Достали! - и не послать всех подальше. Представляю, что бы тут началось.