Читать «Посольство монахов-кармелитов в России. Смутное время глазами иностранцев. 1604-1612 гг.» онлайн - страница 94

В это время Лев Сапега решил прибегнуть к другой хитрости. Одна из статей договора, существующего между Московией и Польшей, заключалась в том, что любой посол одной из двух держав мог пользоваться на территории другой, для себя и для членов своей свиты, совершенной свободой передвижения; Великий Канцлер, воспользовавшись этим, послал к царю своего посланника. Вслед за этим он решил делегировать к Борису, от имени короля Сигизмунда, польского дворянина, который присоединился бы к нашим миссионерам, в качестве капеллана или духовника. Они были проинструктированы, чтобы как можно более тщательно скрывать, пока они не прибыли бы в Москву, свой статус миссионеров, идущих от римского понтифика; но эта мера предосторожности, как мы увидим далее, не помогла. Короче говоря, мы покинули Икасни и отправились в Полоцк, чтобы, как мы предполагали, присоединиться по пути к преп. Викентию и его спутникам, которые должны были вернуться из Орши. Преподобный Викентий в Полоцке в полном одиночестве, потому что, как только брат Иоанн возвратился из Невеля, он отправил его в Икасни, чтобы сообщить другим отцам о положении вещей. К несчастью, брат, не встретив никого в дороге, заблудился. Прибыв в Полоцк, польский дворянин отправил в Невель письмо с поручением объявить наместнику о прибытии посла короля и попросить его, в соответствии с соглашением, обеспечить всем необходимым его и сопровождающих его людей. Затем обсудили, стоит ли ожидать возвращения послушника; и было принято решение уехать без промедления, чтобы не подвергать себя опасности потерять возможность, которая казалась столь благоприятной. Следовательно, 4 декабря, после того, как три отца отслужили мессу в честь св. Варвары, они пустились в дорогу и пересекли границу.

Путешественники прибыли вечером в поселок, недалеко от Невеля, где они надеялись спокойно провести ночь; но они были обнаружены и разоблачены: различные действия, которые были предприняты для въезда и прохождения через московскую территорию, подали сигнал возбуждению подозрений. Местные управленцы пришли к польскому дворянину и горько упрекали его за то, что он тайно ввел в страну иностранцев, посланных Римским Понтификом; затем они дошли до оскорблений и до угроз. Они не ограничились этим: после ночи, наполненной тревогами, которые еще увеличивала полученная новость о задержании, в двух различных населенных пунктах, брата Иоанна Успения Богородицы и почты, наши миссионеры были взяты под стражу в соседнем городе и брошены в тюрьму. Между тем в их жизни появилось утешение, так как утром они воссоединились с послушником, полумертвым от голода и страха, а чуть позже с корреспонденцией. Оказавшись заключенными в тюрьму, слуги Бога полагали, что момент, когда они должны выполнить обещание, которое они дали при их отправлении из Рима, пришел, и они мужественно стали готовиться к смерти. Их заключение длилось пятнадцать дней, после чего от наместника пришел длинный документ, в котором содержалась воля царя Бориса. Эта бумага была составлена на языке московитов; на ней была дата 20 декабря и следующий адрес: