Читать «Над океаном» онлайн - страница 2

Ионычев отчего-то сердито вполголоса рассказывал летчикам:

— ...И он уже уходил, но все время смотрел мне в глаза. И повторял: «Помни, Сашка, каждый следующий вылет — как первый. Тогда все сто лет — твои». Еле слышно шептал — силы у него все на боль уходили — и одно твердил. Скоро год, а — как вчера... — Ионычев закашлялся и, остановившись, защелкал зажигалкой.

Летчики тоже остановились, поджидая его. Зажигалка упорно не загоралась. Кто-то чиркнул спичкой. Ионычев, пряча ладонями огонек от ветра, которого не было, старательно прикурил.

— Но главное? — не выдержал капитан Шемякин, самый молодой командир корабля в полку, отец двойняшек, про которых его друзья говорили, что они тройняшки: двое близнецов и с ними — близнец-папа. — Ведь главное-то...

Ионычев мотнул головой и хрипловато сказал:

— Все, бросаю курить... Главное? У него было больше трех сотен боевых вылетов — вся война, и все — на «пешках», а Пе-2, сами знаете, машина свирепая была, ничего не прощала... Шепчет он тихо-тихо, но я слышу: «Все, Сашка, сожрала меня хвороба, но помни: каждый раз — как первый, и тогда он — весь твой». Так он говорил. Вот тут вся педагогика и премудрость нашего дела. Это и есть главное. А проще — некуда.

Он замолчал — мелко затряслись бетонные плиты под ногами, вздыбился тяжкий густой рык, прокатился раскатистым громом над аэродромом, землей, лесом и вдруг опал, стих до свистящего ровного тугого рева: со стоянки неуклюже, осторожно выполз бомбардировщик, медленно развернулся и, неторопливо наращивая скорость, покатился к предварительному старту.

— ...А потом я пошел в комендатуру: должен быть салют моему отцу, командиру фронтовых пикировщиков! Оттуда — в полк, там в гарнизоне мотопехотный полк стоит. Ну, вхожу. Комполка — гренадер: плечи — метр, и над столом на метр возвышается, не дай бог такому в рукопашной под приклад угодить... Изложил я. Он помолчал и спрашивает: «А ты, майор, меня ни с какой конторой не перепутал?» Что ему скажешь? Что отец, мол, ветеран-участник, пенсионер, и все такое? А он молча курит свою зверскую «Приму» и сквозь дым едучий меня разглядывает. А старик-то мой летал майором — ну вот как я сейчас. И сказал я, как оно есть. Триста шестьдесят два, говорю, боевых, и всегда он сам своих пикировщиков водил, и теперь ушел он, не ожидая и не требуя наград и регалий. И я, говорю, к вам, товарищ полковник, пришел. Он, как и вы, комполка. Был. Только майор. Полковник молча задавил окурок в пепельнице и кнопку нажал. Входит капитан. «Вот что, — медленно так произносит этот полковник. — Чтоб завтра в... Когда, майор? — В десять, говорю. — Так вот, в девять тридцать по адресу этого майора весь наш оркестр — и до последней скрипки. Самой распоследней! И чтоб оркестр во как работал!» — и кулаком потряс. Вышел капитан, а я сижу как пень и слышу — подо мной стул мелко дрожать начинает...

Они остановились у края рулежки, потому что мимо катил, длинно пронося свое вытянутое тело, Ту-16 в ровном мощном гуле двигателей; вот, разбрызгивая незаметные глазу пленки воды на бетоне, он выкатил на исполнительный, аккуратно, неторопливо развернулся и, скрипнув тормозами, замер, сдержанно гудя.