Читать «Русская нация. Национализм и его враги» онлайн - страница 38

Национальное единство невозможно без социальной и юридической однородности нации. Крепостное право, деля русских на господ и рабов, тем самым раскалывало нацию на враждебные классы, поэтому требование его отмены, ключевое для декабристов, имело не только социально-уравнительное и либерально-гуманитарное, но и национально-государственное значение. В своем «Рассуждении о рабстве крестьян» (1821–1822) В.Ф. Раевский определяет крепостное право как «рыхлое основание» государства, при котором могущество последнего «может <…> скоро обратиться в ничтожество». «В глазах Н. Муравьева, – подчеркивает Н.М. Дружинин, – крепостная Россия – страна господ и рабов – не могла воспитывать гражданские чувства; боевая доблесть и величие государства казались несовместимыми с существованием рабства». В декабристских проектах не только сами сословия, но и их названия заменяются «названием гражданина Русского» (в муравьевской «Конституции») или «Российского гражданина» (в пестелевской «Русской правде»). Пестель, исходя из принципиальной демократической установки, что «должны всегда выгоды части или одного нераздельного уступать выгодам целого: признавая целым совокупность или массу народа», в качестве одного из важнейших аргументов в пользу уничтожения сословных различий (и недопущения господства «аристокрации богатств») приводит следующий: «Нарушают сии различия добрую между гражданами связь, разделяя их на несколько отделений, имеющих совсем различные виды и выгоды, а следовательно, и образ мыслей <…> добрая связь между гражданами важна для благоденствия государства <…> и точно так же нарушается различием сословий, как и разнородством племен. Сословия тем еще пагубны, что они только одним пристрастием дышат, что некоторым членам народа выгоды дают, в коих другим отказывают без всякой причины и без всякой для государства пользы, что для пресыщения корысти нескольких людей жестокую оказывают несправедливость против наибольшей части народа и что противны цели государственного существования, состоящей не в пристрастии к малому числу, но велико возможно большем благоденствии многочисленнейшаго числа людей в государстве».

Крестьянская реформа 1861 г. была воспринята дожившими до нее декабристами не только как акт социальной справедливости, но и как акт национального возрождения. «25 000 000 воскресают из мертвых, становятся живыми членами русского общества – воля, ум и деятельность их развиваются и обогащают родную землю обильными плодами просвещения, промышленности, торговли и неведомого еще могущества» (А.Н. Муравьев). «Вообразите, что будет наш народ, когда ему возвратят гражданские права, несправедливо у него отнятые. Когда он будет на себя смотреть как на члена русского семейства» (М. Муравьев-Апостол). Е.П. Оболенский мечтал о «великой в будущности нашей матушке России, самобытно и стройно выплывающей ныне из окружающего ее мрака невежества и рабства – в среду светлую свободы и света. Да не затемнится ныне заря ее новой жизни чуждыми ее духу элементами, вносящими в ее жизнь начала смертоносные; да не заразится она ими – семенами вражды и антагонизма, но да отвергнет их, – и в союзе мира и любви да восторжествует над всем тем, что чуждо духу православному!».