Читать «Троицкие сидельцы» онлайн - страница 113
Владимир Афанасьевич Разумов
Москва оказалась в окружении.
— От одной осады избавились, в другую попали, — невесело шутил Ванька Голый, провожая в стрелецкий отряд Степана Нехорошко, Мишу Попова и Афоню Дмитриева.
— Ничего, и эту осаду выдержим, — ответил Степан. — Воевода у нас известный — Михаил Скопин-Шуйский. Он, не в пример другим Шуйским, воевать умеет! С ним не пропадешь!
После торжественного вступления в Москву, на князя Скопина-Шуйского все стали смотреть как на освободителя страны, о нем говорили с надеждой и доверием. Но через два месяца всех поразила весть о внезапной смерти молодого воеводы. 23 апреля на крестинах сына князя Воротынкого он захворал и через две недели, на двадцать четвертом году жизни, умер. Разнесся слух, что его отравила жена Дмитрия Шуйского — дочь знаменитого опричника Малюты Скуратова.
А 17 июля 1610 года бояре, организовав заговор, свергли с престола царя Василия Шуйского. В ночь на 21 сентября боярское правительство во главе с князем Федором Мстиславским (в него входило семь бояр, и оно называлось «семибоярщиной») тайком от народа, изменнически открыло ворота Москвы и впустило в город отряд польского гетмана Жолкевского.
Отряд вошел со свернутыми знаменами, бесшумно, опасаясь народного возмущения.
Через несколько дней стрелецкие войска были выведены из Москвы и направлены отдельными отрядами в окраинные города государства.
Как только в Тушине узнали, что Сигизмунд подвигается к Москве, там поднялось страшное смятение. Сапега и Лисовский, отступившие в Тушино, устроили в нем резню русских и сожгли лагерь самозванца. Тушинский вор, переодевшись крестьянином, залез в навозные сани и умчался в Калугу, где в декабре был убит.
В это трагическое для России время народ, преданный боярами, сам поднялся на освободительную войну. Из Москвы, занятой иноземцами, из Рязани, Нижнего Новгорода, из Троицкого монастыря-крепости по всей стране полетели «увещевательные» и «ободрительные» грамоты, призывавшие объединить всю русскую землю и идти к Москве освобождать ее от иноземцев. По городам и селам звонили в колокола, собирали народ, читали эти грамоты, списывали их и рассылали дальше. На многих грамотах стояли две подписи — Кузьмы Минина, выборного земского старосты из Нижнего Новгорода, и князя Дмитрия Пожарского.
Осенью и зимой 1611 года в Нижнем Новгороде собралось огромное народное ополчение. Весной следующего года оно медленно двинулось к Москве. Наконец после кровопролитных сражений в октябре 1612 года она была освобождена от интервентов.
…В ясный холодный октябрьский день на сожженную дотла улицу Рождественку пришли три стрельца — Степан Нехорошко, Миша Попов, Афоня Дмитриев, да два ополченца — Ванька Голый и подросший за два года Гаранька. С ними были постаревшие родители Миши и жена Ваньки Голого.
Кругом — развалины, на всю улицу только три дома случайно уцелели, там и помещались все, кому посчастливилось выжить.
— Ну что же, — задумчиво сказал Ванька. — Будем строиться, где-то жить надо.
— А раз надо, — откликнулся Степан, — так и начнем сразу. Глаза страшат, а руки делают! Сначала тебе дом построим, а потом и другим. Давай, Антип, иди к соседям, проси топоры, пилы, будем работать!