Читать «Тысяча жизней» онлайн - страница 42

Но, судя по всему, они просто забывают пить свое молоко. В тот день, когда я увидел их, вышедших в урочный час за бутылкой, они оставили ее на крыльце. И я тоже – от изумления. Ибо жертвами моих ежедневных поборов оказались не кто иные, как Жан-Поль Сартр и Симона де Бовуар. Больше я не воровал молоко у этой двери.

В Сен-Жермен-де-Пре царит некая безнаказанность, установил которую я. В «Де-Маго» почти каждый день, ровно в половине седьмого, я занимаю столик на террасе, заказываю первые стаканы и так открываю вечер, который продлится всю ночь.

Либо я иду в «Бонапарт», где компанейская атмосфера и есть игровой автомат, с которым я управляюсь довольно ловко. Здесь ли, там ли, я никогда не остаюсь долго один, ко мне присоединяются друзья. Некоторые из них тоже живут в местах нашей праздничной юрисдикции, иные даже у меня дома, или, вернее, в квартире, которую родители в несравненной своей доброте мне предоставили, зная мою неумеренную общительность; другие тоже поблизости, например, Мария Паком на улице Д’Аламбер, Жан-Пьер Марьель на улице Генего. С ним мы всегда оттягиваем момент расставания и не идем спать – эту потребность мне все меньше хочется удовлетворять ночью. Поужинав большой компанией в одном из греческих ресторанчиков и посмотрев – или пересмотрев, как «Правила игры» Жана Ренуара (мы его обожаем), – фильм или пьесу, мы топчем брусчатку без всякой цели, нам хочется просто побродить по городу и поспорить.

Мы заходим иногда в «Эшоде», бистро, кишащее артистами, которое держит потрясающий парень, Анри Ледюк. И тут начинается наша игра. Я предлагаю проводить Марьеля на улицу Генего, но, из чистой вежливости и дружбы, он, в свою очередь, хочет пройтись со мной до Одеона, и мы сворачиваем на улицу Дофин. Тут Жан-Пьер говорит: «Слушай, раз уж мы недалеко, зайдем в “Куполь”», и я, разумеется, соглашаюсь.

После еще пары стаканов проводы друга становятся делом просто необходимым. И продолжается это часов до четырех утра. Мы подчиняем ночь нашим жизненным порывам. Которые никогда не уводят нас дальше счастливых часов – и памяти о них, позже.

Случается, правда, что эта вольная и эфемерная жизнь бывает не так уж непоследовательна. В этой круговерти удовольствий, в марте 1953-го, глаза мои задержались на юной и восхитительной брюнетке с искрящимся взглядом и дивными ногами танцовщицы. Я не ошибся: она танцевала в балете бибоп, в труппе Latin Bop Stars. Когда я ее встретил, она выступала в «Бильбоке», кабаре на улице Сен-Бенуа, где я в ту пору околачивался.

Эта милая танцовщица обладала достаточно веселым нравом и достаточно открытой душой, чтобы примкнуть к ораве распущенных полуночников, и даже выбрала самого неуправляемого из них, то есть меня. Мы долго симпатизировали друг другу, прежде чем взглянуть на вещи под другим углом, более задушевным. Зато я сразу переименовал ее, как бы закрепив за собой. Ее звали Рене, я же дал ей имя Элоди, подражая герою потрясшей меня пьесы Тристана Бернара «Пылкий артиллерист». Мы поженились только через шесть лет, когда достаточно остепенились, чтобы быть способными на ответственность. Особенно я.