Читать «Путешествие «Игуаны»» онлайн - страница 6

11 июля. Во время шторма Леггахорн разбил навигационные приборы кувалдой. В каюте одни карты промокли, другие – старпом, второй помощник и я съели на ужин. История про разбитый фрукт – как же мы хохотали!

12 июля. Боцман стал нападать сам на себя и бегать по квартердеку, колотя себя по носу. Леггахорн велел ему остыть, но в полдень тот снова начал драку, дрожа посредине корабля, после чего метнулся в воду. Поминальную службу прервали крики Форфанга о том, что корпус покрыт съедобными раками, и вся команда прыгнула за борт.

13 июля. Сегодня хорошая погода. Прервал стенающего на канатах Берринджера. Тот прямо посередь очередного залпа горестей увидел меня и плюнул в мою сторону. Спросил его, как давно он стал моряком. Берринджер ответил, что двадцать пять «проклятых» лет назад, и добавил, что – клянется именем Господа – его бы тут не было, если бы не воля моего «черного пустого сердца». Я поблагодарил его, а он ударил меня в лицо, после чего команда развеселилась и все запели хором песню грузчиков, танцуя на палубе похотливый танец. Двадцать человек оказались за бортом.

14 июля. Приговорил Бэтча к пятидесяти ударам плетью за то, что он онанировал на фонарь. Свистком созвал всех на палубу засвидетельствовать наказание, но всех смыло за борт. Форфанг и я запутались в брасах бизани и скоро лишились сознания от ударов волн. Леггахорн все это время сидел внизу, курил мою трубку и читал Смоллетта.

15 июля. Хэзлитт выстрелил гарпуном в поднявшегося на поверхность анчоуса, после чего принялся жаловаться, что из-за потери глаза утратил меткость. Оскорбился, когда я предложил ему выбирать цели покрупнее. Я просидел в каюте весь день, пытаясь вспомнить свое имя.

16 июля. Сегодня был день выплаты жалованья. Команда отреагировала довольно прохладно, многие смотрели на деньги совершенно безразлично и не понимали, что это, а некоторые, после краткого изучения, их проглотили. Дурное предзнаменование.

17 июля. Подул попутный ветер, мы подняли фок и тут же сели на мель со звуком, который Леггахорн сравнил с «криком лося». Старпом на несколько минут загородил проход, заливисто хохоча, пока я старался выбраться наверх. Большинство команды занималось тем же, согнувшись и чуть ли не визжа от веселья, несмотря на повреждение корабля. Черный утес возвышался над парусами, а море пенилось бурунами у валунов внизу. Харкер, мочась за борт, крикнул, что только повелитель преисподней сможет устранить такую поломку. Старпом успокаивающе положил мне руку на плечо, и его смыло за борт. Посоветовался с коком, тот держал в руке сухарь и громко, с выражением что-то говорил, сначала показывая на себя, потом на него. В корабле течь – команда недовольна, придется спать в снастях.

18 июля. Я, Леггахорн и Джон Танни пошли в грузовой трюм и принялись двигать бочки, оценивая повреждение корпуса. Старпом поднял лампу к лицу и принялся корчить рожи. Дал ему знать обо всей серьезности нашего положения. Смеялись. В проломе торчал огромный камень – Джон Танни предложил оставить его в качестве балласта. Он и мистер Байрон прикатили бочку пороха, подожгли ее мушкетами. Мы сорвались с крючка, а корабль снова поймал ветер. Табанить носом к корме. Паук в каюте!