Читать «Античные гимны» онлайн - страница 163

Таким образом, этот гимн является изящно построенной методами символической стоической, эстетики апологией стоической философской системы, не противоречащей мифологическим и философским традициям Греции.

Гимн начинается обращением к Зевсу, образ которого определяется поначалу тремя эпитетами: «многоименный, «всесильный», «из бессмертных славнейший», связанными или с этической гомеровской традицией, или с традицией аттической литературы. Затем вводится четвертый эпитет, который и по форме (длинный, перифрастический, нетрадиционный — явный авторский неологизм) и по содержанию (насыщенный абстрактной философской лексикой, включающей центральные философские, в том числе и стоические, категории «природы», «мира» и «закона») противостоит первым трем традиционно-мифологическим эпитетам и является, по существу, символической интерпретацией мифологического образа Зевса в стоическом духе.

Ни здесь, да и нигде в гимне мы не находим обычного для философских трактатов стоиков буквального отождествления Зевса со «всеобщим законом», «всеобщим словом» (логосом), «природой», «созидательным огнем», «судьбой», «провидением» и т. д. Зевс не является сам непосредственно природой, законом и миром, он выше всего этого, а именно «повелитель всего, над всем величайший владыка». Философское отождествление, естественное для научного стиля, заменяется в гимне выстраиванием синонимических рядов, применением параллелизмов и т. п.

Автор гимна вовсе не стремится противопоставить себя власти Зевса и его закону. Он приветствует Зевса, признавая всю полноту его власти. И само приветствие (в оригинале chaire «радуйся!») подразумевает категории наивысшего блага, самодостаточности, удовлетворенности, согласия с судьбой (счастья). Безусловно, стоический Зевс-космос, будучи таковым сам по себе, не нуждается в соответствующих пожеланиях. Но в них нуждается, по мнению стоиков, прежде всего сам человек. Именно в радостном восприятии всех процессов космической и человеческой жизни, в любви к судьбе, к року стоики видят возможность достижения внутренней удовлетворенности человека.