Читать «Владеющие духом: сердце не камень» онлайн
Ксения Каретникова
Ксения Каретникова
Владеющие духом: сердце не камень
Без нее в доме стало холодно. И так тоскливо... Укутываясь в кружевную шаль, я не спеша огляделась, и все вокруг, что попадалось мне на глаза, напоминало о хозяйке дома: каждый уголок, каждый предмет мебели, каждый кусок ткани, обработанный ее умелыми руками.... И каждый камушек, из рассыпанных мной сейчас на столе...
Вглядываясь в цветное и разноформенное изобилие минералов перед собой, я пыталась увидеть хоть что-то. Обсидиан, яшма, турмалин и, главный камень, на который я возлагала самую большую надежду, морион, темно-бурый кварц, лежавший сейчас в самом центре раскладки... Подайте хотя бы знак. Весточку от нее... Она ко мне не приходит. Два дня я ее не звала. А сегодня уже можно. Но она не приходит... Черт! Ну помогите же мне!
Я задула почти сгоревшую черную свечу, импульсивно смахивая рукой все, что лежало на столе, и разноцветные минералы поочередно посыпались на пол, разрывая гнетущую тишину звуком своего падения... Простите меня. Поймите меня ...
Сердце разрывалось от тоски... Но слез не было. День я их старательно сдерживала, на второй выпила специального успокоительного отвара, а на третий и вовсе обвешалась амулетами из нефрита и жадеита для усиления эффекта от отвара... Как я пережила этот третий, сегодняшний день, никто не знает. Вполне спокойная и даже внешне равнодушная я шла во главе процессии не в силах оглянуться. А в конечной точке нашего шествия отступила назад, пропуская вперед всех желающих. И словно приросла ногами к тропинке между могилами, с трудом борясь с диким желанием сорваться и кинуться на треклятый деревянный ящик, ставший последним пристанищем ее тела...
Хотя от тела там мало что осталось. Такая уж жуткая особенность у таких, как мы, - быстрое разложение. Поэтому гроб был закрытым. К нему я так и не подошла, а попрощаться по всем правилам и ритуалам успела еще дома... Как больно. Но плакать нельзя. Ей будет там мокро.
Удивительно, но на похороны Веды приехало довольно много народа. Из разных городов и даже стран.
И на поминках людей меньше не стало. Мне даже показалось, что больше, особенно местных... И это, несмотря на то, что столы с поминальной едой и напитками были накрыты на улице. Не разрешала Веда при жизни никому заходить в наш дом. А после ее смерти это просто опасно. Полагается выдержать десять дней, потом избавиться от всех вещей покойницы путем сожжения и только после этого пускать в дом посторонних. Так что пришлось все организовывать на открытом воздухе во дворе. А на улице стояла непривычная для конца мая ветреная и холодная погода. Все этих жутких три дня. Ровно с того момента, как бабушка издала свой последний вдох.
За столом было тихо. Люди оживлялись и поднимали головы, лишь когда кто-то из присутствующих вставал с места и стандартно говорил про усопшую только хорошее. Повторюсь, людей было много и хороших слов, соответственно, тоже. А так же бесконечный поток соболезнований, адресованных мне. У меня не было причин сомневаться в искренности людей, но для них Веда была просто хорошим человеком. А для меня она была родным. Родным и единственным... Хотя еще моя бабушка прослыла поистине особенной и за всю свою жизнь помогла очень многим людям. Она же ведьма. Настоящая, потомственная, сильная. В молодости темная, с годами принявшая свет, которому она обучала и меня. Но мне до бабушки, конечно, далеко. И тому есть много причин. Во-первых, она была воздушницей, приручившей ветер, я же никаким стихийным даром из четырех существующих не обладала. А во-вторых, несмотря на то, что моя особа родилась в древнем роду ведающих, сознательно колдую я не так давно. Пять лет, за которые Веда усиленно трудилась над моим становлением ведьмой. Ведь все, что было до, я не помню. Бабуля говорила, что тогда, пять лет назад, я, будучи восемнадцатилетней недотепой, напортачила с каким-то заклинанием, в следствии чего лишила себя памяти. И Веде пришлось начать штудировать меня заново. Впрочем, мне все давалось довольно легко. А некоторые заклинания иногда сами всплывали в моей пострадавшей памяти.
