Читать «Аракчеевский сынок» онлайн - страница 7
Евгений Андреевич Салиас
— Ну вот что, Квашнин. Ты ходок по любовным делам. Мастер? А? Правда…
— Полагаю, что не хуже вас всех, — несколько самодовольно отозвался офицер.
— Ты мастер… Учитель… Нас всегда обучаешь… так ведь? Ну вот что… задам я тебе загадку… Я всякий раз, что встречаю барона Нейдшильда с Евой, где бы то ни было — спасаюсь от них бегом, как очумелый какой… Я признаюсь в этом. И ты это видел сам. Видел еще недавно на балу в собрании. Так ведь? Правда?
— Да. Я же тебе это и заметил.
— Ну, а вместе с тем, братец мой, я всякий почти день видаю Еву и всякий раз подолгу с ней беседую… Оттого я в нее так и влюблен. Разреши эту загадку.
— Ничего не понимаю! Бегаю… видаю всякий день?..
— Повторить, что ли?
— Зачем повторять. Слова я понял. Но если ты видаешься с ней всякий день, отчего же ты всегда избегаешь их. Даже на Невский не идешь, когда тебя зовут гулять днем, во время катанья, боясь встречи… Ведь и это я заметил… Ничего не понимаю. Больно уже хитро. Что же, стало быть, ты тайком от ее отца видаешься с ней?..
— Нет и отца, барона, видаю всякий день, и ее.
— Ничего не понимаю… Понимаю только, что вы можете быть влюблены друг в друга, если видаетесь часто.
— Я в нее… Да… без памяти я люблю ее! — выговорил Шумский изменившимся голосом. — Но она меня… Она?!
— Ну… еще пуще…
— Ни капли… ни на волос не любит…
— Что-о? — протянул Квашнин.
Шумский не ответил ни слова, слегка отвернулся от приятеля и, схватив со стола брошенное перо, начал его грызть. Сильное волненье скользнуло по лицу его. Глаза сверкнули и померкли тотчас…
— В этом-то все и дело! — вымолвил, наконец, Шумский глухо. — Ну и давай мне…
Он запнулся и выговорил, как бы со злобой:
— Давай… дурману…
— Ну, нет, братец мой… В таком безумном и погибельном деле я тебе помогать не стану! — решительно произнес Квашнин, вставая. — Я тебя слишком люблю. Да я и не знаю, по правде сказать, где достать, у какой такой колдуньи, такое снадобье, чтобы опоить девицу… А потом еще скажу… Прости за откровенное слово… Я, в жизни случалось, одолевал свой предмет нахрапом, врасплох, чуть не силком. Но опаивать и в мертвом состоянии ее… Нет, прости, Михаил Андреевич. Это совсем мерзостно… Да и ты только так говоришь, а и сам на такое не пойдешь!
— У меня нет иного способа… Я ее люблю до страсти, до потери разума! — воскликнул Шумский. — А она на меня и смотреть не хочет… Она со мной охотно беседует и ласкова, любезна. Но чуть я единым словом промолвлюсь об моей к ней любви — она так и застынет, так ее и поведет всю или скорчит, будто ледяной водой окатили с головы… Что ж мне делать? Ну, рассуди…