Читать «Грехи отцов отпустят дети» онлайн - страница 6

Дом Николай Петрович с Павлом Петровичем имели в самом что ни на есть распонтовом месте – на пресловутом Рублево-Успенском шоссе. Участок, оставшийся от деда, пятьдесят соток драгоценнейшей подмосковной земли, не раз служил приманкой для всевозможного риелторского воронья. Какие только заоблачные суммы за него не предлагали, особенно во время строительно-недвижимого бума в начале нулевых! Наверное, если братья продали б тогда участок с домом – безбедно смогли бы до самой смерти проживать за границей, где-нибудь на теплом море, на кусочке землицы меньшей площади – не говоря уж об иной области российского Нечерноземья, типа Калужской или Костромской. Но хоть искушение имелось – преодолели, выдюжили, сохранили заповеданный дедом и бабкой драгоценный клочок.

Напротив, дом разительно обновили. Вместо бревенчатого двухэтажного, построенного еще в тридцатых по старому финскому проекту, возвели каменные палаты, трехэтажные. С двумя просторными крыльями и двумя отдельными входами – на каждого из братьев. В строительстве, конечно, в основном Павла Петровича заслуга – он, пока особняк возводили, на участке дневал и ночевал, зорко бдил, чтоб вороватые подрядчики и косорукие работяги делали все качественно. Безжалостно, не глядя, рассчитывал на месте воров и бракоделов, а мог, если прогневают, руганью не ограничиться – зуботычину прислать. И терпели ослушники, стояли по стойке «смирно» – понимали: барин имеет право, а они провинились.

Но и Николай Петрович, конечно, в дом вложился. Особыми познаниями строительных «ноу-хау» он не обладал. Поэтому в технологию не лез, однако башлял полной горстью – еще неизвестно, чьих средств в хоромах больше, его или бра-тельника. Как раз времечко такое приспело: картины его стали востребованы, пошли на «ура» не только в стране, но и за рубежом – слава буму начала века и высоким нефтяным ценам.

Так что думал он о доме (и смотрел на него, и пользовался его удобствами) всякий раз с удовольствием, как на плод рук своих. Не такой любимый, конечно, как Аркадий и второй сын, юный, от Фенечки – Александр, но зато, чего греха таить, самый совершенный, от которого никак и нигде не станешь ждать подвоха.

Белый, на холме, в стиле русских усадеб, с огромным балконом-террасой, зимним садом, двумя парадными входами-въездами, украшенными колоннами, – он до сих пор служил украшением старого дачного поселка под странным именем Хауп.

Хауп – такой аббревиатурой, типической для тридцатых годов, назвали новое селение, которое советские власти организовали для тогдашней элиты. Хауп, или, точнее, заглавными буквами – ХАУП, означало: «художники – архитекторы – ученые – писатели». И хоть злые языки переиначивали название в Паух, Хуап или даже в малоприличный Хуяп, во все годы обладание здесь дачей являлось признаком близости к элите. Здесь построили особняки, каждый по своему проекту, один из братьев Весниных, а также Гинзбург и Алабян, после войны тут дали наделы проявившим себя поэтам Суркову и Долматовскому.