Читать «Три «котла» красноармейца Полухина» онлайн - страница 53

Вечер прошёл на удивление спокойно. Немцы больше не лезли, их авиация из-за низко нависшей облачности не летала. Артиллерия гитлеровцев попыталась было вести беспокоящий и редкий методический огонь, но назначенный в контрбатарейное дежурство третий дивизион грозно ответил своими длинными пушечными стволами. И всё затихло.

По пути на огневые позиции первой батареи к блиндажу, служившему жильём для расчёта, Саша не мог не улыбнуться, увидев в темноте Илью с гармонью за спиной, целующегося с Полиной. Сержант Журавлёв неожиданно кратко прокомментировал происходящее: «Вот даёт! Молодец!» Самойлова-младшего долго не могли определить куда-нибудь по делу: музыканты полку положены, но только барабанщики и духовые. Гармонист штатом не предусматривался. По рекомендации Саши его таки взяли снарядным в третий дивизион — там как раз в одном расчёте нашлась вакансия. Надо сказать, что переход со взрывателя КТМ у трёхдюймовых боеприпасов унитарного заряжания на взрыватель РГМ у 122-миллиметровых раздельного прошёл без сучка и задоринки. Во время короткого контрбатарейного огня Илья исправно откручивал колпачки и устанавливал кран на позицию «О». За что и был удостоен небольшого количества свободного времени, которое он частично провёл со своим расчётом, а частично с Полиной, не расставаясь с гармонью ни в том, ни в другом случае.

Следующим днём Саша был полностью занят, разбираясь с новым для него прицелом со стрелками на шестидюймовой гаубице-пушке. Комвзвода отрядил для вводного инструктажа наводчика второго орудия первого взвода. Сержант Журавлёв сопровождал всё это нелестными для разработчика этого оборудования многословными комментариями с характерными для него присказками: «Контршток ему в задницу, сошником по башке и на полиспасте провернуть». И бывший студент понял, что у того есть все основания так говорить: уполковушки было с прицелом работать и удобней, и проще. Немцы опять себя никак не проявляли, видимо, их хорошо умыли во время вчерашнего боя. На какое-то время положение линии фронта стабилизировалось. Это было видно и днём позже — как бы войны и нет вовсе.

В полдень к Саше подошёл старший сержант Журавлёв и, на удивление молча, протянул листок бумаги из школьной тетради с Катиным почерком. Ожидался также ответ от мамы, но, видимо, её найти не удалось. Бывший студент радостно вчитался и всё как поплыло перед его глазами:

«Сашенька, родной!

Вчера я была просто счастлива получить от тебя весточку. Нам какой-то военный две недели назад сказал, что твою часть немцы наголову разбили где-то на юго-западной границе области и убили там всех. Я не поверила, а твоя мама слегла, ей стало очень плохо. Вызвали врача, на работе ей дали больничный. А теперь крепись — три дня назад была бомбёжка, она не смогла вовремя спуститься в убежище. В ваш дом попала бомба, часть перекрытий рухнула, был большой пожар. Твоя мама погибла, вчера её похоронили на Пискарёвском. В тот же день обрушение части здания, где мы помогали тушить пожар, убило мою одноклассницу, но я была на другом конце дома, который устоял. Обо мне не беспокойся, со мной всё в порядке, только грязной пылью с головы до ног обдало. От моего папы с фронта вестей нет, а моя мама по приказу её начальства вылетела неделю назад в эвакуацию самолётом. Пять дней назад ко мне приходил её сослуживец и сказал, что этот самолёт не прибыл на аэродром назначения. Может быть, его сбили, а может быть, и сам разбился, судьба экипажа и пассажиров неизвестна. Так что я тоже теперь одна. Город окружён врагом, ходят ужасные слухи, люди рассказывают страшные вещи. Меня теперь ничто тут не держит, тем более что многих профессоров педагогического тоже эвакуируют. Я поговорила с командиром, который привёз мне весточку от тебя, — можно ли мне с ним к тебе? Он сказал, что не вправе решать этот вопрос, но в вашем штабе могут это выяснить. Ваша машина придёт ещё в город через день, буду ждать. А если у вас откажут, то сама пойду в военкомат, и уж куда направят, туда и направят — увидимся, если получится, уже после войны.