Читать «Преданный и проданный» онлайн - страница 9
Борис Владимирович Павленок
В доме было холодно, поэтому все утеплились — кто шубейкой-кацавейкой, кто вязаной кофтой. Непокрытыми были только головы, да детвора топталась босоножь — в хате обуви не полагалось.
Александр Васильевич Потёмкин встал в центр семейства, важно поклонился в красный угол:
— Возблагодарим Господа нашего за милость, кою явил, дав нам живот и пищу и всякие блага от щедрот своих. — И забубнил быстро и невнятно: — Отче наш, иже еси на набесех...
Все, торопливо крестясь, бормотали слова молитвы, оттого хата наполнилась разноголосьем. Творя крестное знамение, Потёмкин из-под локтя глянул на сына. Тот стоил, глядя на икону исподлобья, не подавая голоса, хотя и шевелил губами.
— Аминь, — возгласил Александр Васильевич и, садясь, опустил ладонь на голову сына, пытаясь ухватить упругую чёрную копну. — Молчишь всё, лентяюка, урод безгласный, приблудина, только и знаешь «хочу», «нет», «дай»...
Тихо и жалобно возразила жена:
— Опять шпыняете. Господь вас накажет за это, Александр Васильевич. Гляньте в зеркало — только усы приделать — полное подобие ваше Гришенька...
— Молчать, дура! — гаркнул привычно Потёмкин. Пригладив такие же непослушные, как у сына, только седые волосы, оглядел стол и удовлетворённо провёл ладонью по усам — слава Богу, есть хлеб и есть к хлебу: посреди стола исходила паром большая миска с борщом, высилась горячая гора картошки, грудка солёных огурцов, из малой мисочки выглядывали слепые головы селёдки — еда, как и положено, постная. Вот уж наступит велик день... Впрочем, для хозяина сделано исключение: прямо перед ним громоздится на блюде добрый кус ветчины — грех не столь уж большой, авось до смерти отмолится.
Домочадцы сидели молча, ожидая разрешения к началу трапезы. Александр Васильевич неспешно взялся за нож, потянул к себе круглую буханку хлеба с блестящей коркой и вдруг замер. Недобро блеснув глазами, отложил нож в сторону, поднялся.
— Арапник!
Дарья Васильевна взметнулась над лавкой, торопливо пробежала глазами по столу: в чём недогляд?
— Ар-рапник!!! — уже не своим голосом взревел Потёмкин.
Жена тоненько завыла и пошла к двери за ремённой плетью, тугое плетёное тело которой змеилось вдоль наличника. Взяв орудие пытки, женщина вернулась к столу, продолжая еле слышно голосить. Спросила жалобно и тихо:
— За что, сударь мой?..
Он, ни слова не говоря, вытянул жену плёткой вдоль спины. Она смолчала: ещё удар — заголосили девчонки. Третий удар был хлёстким, с подтягом. Она вскрикнула и, прервав плач, повторила:
— За что, сударь, за что?
Дочери ревели вовсю. Отсчитав пять ударов, Потёмкин протянул плётку жене:
— Целуй. В другой раз десять влеплю, да погорячей.
— За что, Александр Васильевич?
— Графинчик где и... салфет? Я что, не хозяин в доме?!
— Так ведь пост великий, сударь мой.
— Кому Великий пост, а кому и Масленица... Подать сейчас же! А без салфета я что, по-твоему, как мужик, буду горстью утираться?!