Читать «Аппассионата. Бетховен» онлайн - страница 243

— Тут можешь быть спокоен.

— А мы будем общаться, как когда-то в Бонне. Знаешь, твой зять Франц Вегелер и твоя сестра Элеонора прислали мне письма. Порой мне кажется...

Бройнинг замер в ожидании.

— ...что жизнь подходит к концу, потому что... понимаешь, Стефан, возвращаются юность и детство.

Тон, каким были сказаны эти слова, несколько встревожил Бройнинга, и он поспешил заявить внушительным басом:

— Не говори так! Вспомни лучше о своей Десятой симфонии.

— Да я никогда не забываю о ней. Знаешь, что в Бонне мальчишки кричали мне вслед?

— Ты об этих дураках?

— Не в этом дело, Стефан. Они кричали «Шпаниоль»! Когда я здесь как-то вышел из дома, то увидел свой портрет, нарисованный на тротуаре. Они знали, что я не услышу, если мне кричать вслед, и потому нарисовали мелом и цветными грифелями карикатуру на меня. Разумеется, на детей обижаться не стоит.

— Герхард обижается.

— Да, Ариэль из-за меня дерётся с ними. Но знаешь... Как я был в Бонне никем, так таким же и здесь остался.

— Над чем ты сейчас работаешь, Людвиг?

— Над квартетами для князя Голицына и над большой фугой, но до конца ещё далеко. Впрочем, Голицын принадлежит к числу высокородных мерзавцев, и я далеко не сразу разгадал его. Он устроил в Петербурге премьеру «Missa solemnis», потом написал мне, и я, глупец, ещё выучил его слова наизусть и радовался им, как школьник хорошей отметке: «Можно сказать, ваш гений предвосхитил столетия, и, может быть, ещё недостаточно просвещённых слушателей, способных по достоинству оценить всю красоту вашей музыки. Но потомки воздадут вам должное, а их признание дорого стоит».

— Да, и поэтому?..

— Да нет, просто этот высокородный прохвост своим пророчеством хотел добиться совершенно иных целей. Сладкие речи взамен гонорара. Я убеждён, что он мне даже геллера не заплатит.

— Зачем же ты пишешь для него?

— Да будь он императором, я всё равно бы писал не для него. Впрочем, тебе известно мнение Шиндлера о моих квартетах? Он ведь считается одним из самых преданных моих почитателей.

— Шиндлера?

— Я цитирую: «Если ранее композитор сочинял, подчиняясь исключительно велению своего духа, то теперь в его творчестве всё большее место занимает рефлексия. Кроме того, он стал слишком мелочно-расчётлив. Меркантильные соображения...» И так далее. — Бетховен раздражённо дёрнул головой так, будто туда попала пуля. — Это он намекает на мои доходы, полученные за исполнение квартетов в аристократическом кафе на Пратере, где посетители, правда, наслаждаются не столько музыкой, сколько горячим шоколадом, кофе, тортами и взбитыми сливками. Нет, венцы правы.

— В чём?

— Когда они с издёвкой заявляют: «Бетховен теперь даёт концерты в ореховой скорлупке. Там ему с ними и место».