Читать «Аппассионата. Бетховен» онлайн - страница 160

— И он ещё спрашивает! Пока ваше превосходительство просиживали за роялем и попусту тратили драгоценное время, тирольцы принудили французов к капитуляции.

— И кто же возглавлял их?

— Андреас Хофер! А эрцгерцог Карл вступил с войсками в Баварию и принялся раздавать населению афиши следующего содержания: «Народы Германии! Настал час искупления! Австрия призывает вас выступить против тирана!» А эти стихи вы знаете, ваше превосходительство?

Цмескаль встал в позу и продекламировал:

Готов я кровь свою пролить, И душу я свою отдам, Тебя, отечество, спасу! Оно священно для меня! Я верен слову своему! Свободным станешь ты! Оковы мы с тебя сорвём!

— Их написал недавно Фридрих Шлегель. Богемский ландвер очень серьёзно готовится к предстоящим боям, и, скажу откровенно, не только он.

— А чем занят император Франц?

— Эрцгерцог Карл — вот истинно народный герой.

Он вновь запел, отбивая тростью такт:

— Том-том-том! Том-том-том!

— Опять фальшивите! — презрительно процедил сквозь зубы Бетховен. — Марш написан в фа мажор, а вы поёте в до мажор, ваше сиятельство граф-обжора.

— Что? Да я, можно сказать, впитал этот марш с молоком матери. Я в нём каждый звук нутром чувствую.

— И кто же написал его?

— Откуда мне знать. Старинные марши создаются обычно как-то сами по себе, без участия композиторов. Сейчас его распевает вся Вена. Сочинитель никому не известен. Небось сгинул во тьме веков.

— Лучшей похвалы для композитора просто не придумаешь, — засмеялся Бетховен.

— В каком-то смысле да.

— Ты меня неверно понял, граф-обжора. Марш написан четыре недели тому назад, и уже всем кажется, будто они чуть ли не с детства знают его.

— Уж не ты ли сам его сочинил?

— Вместе с эрцгерцогом Рудольфом. Будущий архиепископ долго барабанил по роялю, намереваясь создать марш для богемского ландвера. Я внёс свою лепту, и мы вместе с принцем отправились в Шёнбрунн подписывать указ.

— Я ещё раз совершенно официально спрашиваю вас, господин ван Бетховен. — Лицо Цмескаля застыло и напоминало теперь маску. — Вы утверждаете, что...

— Именно так.

— Тогда мне нечего добавить. Всего доброго.

Он стремительно, почти бегом покинул комнату. Бетховен задумчиво поглядел ему вслед. Видимо, народы и впрямь поднялись на борьбу с предателем, к которому он вновь стал испытывать определённые симпатии.

Понять себя он никак не мог.

Была уже почти середина мая, а он всё никак не мог получить необходимый для поездки документ.

Когда однажды вечером Бетховен, не выдержав, ворвался вихрем в почтовую контору, почтмейстер посмотрел на него так, словно он свалился с луны.

— Да из города ни одна мышь не прошмыгнёт и, надеюсь, ни одна кошка не проберётся в него. Мы полностью окружены.

Выходит, он попался на удочку, как последний простак.

Усталой шаркающей походкой брёл он по пустынным улицам. Случайно попадавшиеся по пути знакомые торопливо бросали две-три фразы и убегали прочь, спеша домой.