Читать «Аппассионата. Бетховен» онлайн - страница 16

Мальчик с силой ударил по клавишам и закричал, как безумный:

— Си-бемоль, фа-диез!

— Нет, он точно не Моцарт. — Иоганн ван Бетховен недовольно поморщился, — не вундеркинд в музыке. Придётся с этим смириться.

Глаза мальчика стали похожими на чёрные бриллианты. Он взглянул на портрет деда и принялся вновь с каким-то неистовым восторгом играть на рояле.

— Фа-диез мажор! — воскликнул он.

— Людвиг! Это просто невыносимо, — возмутилась госпожа Магдалена.

Но мальчик ничего не слышал, и тогда отец подошёл поближе.

— Фа-диез мажор, похоже, твоя любимая тональность. Ах ты, мартышка без слуха, что ты там себе воображаешь? Услыхал где-то названия нескольких тонов и тональностей и думаешь, что если ты барабанишь по клавишам и приговариваешь до или фа мажор, то так оно есть? Нет, в музыке дело обстоит далеко не так просто.

Он придвинул к себе стул и посадил Людвига на колени.

— Позволю прочесть тебе что-то вроде лекции. Начнём с небольшого фокуса. Давай стукнемся ладонями. Что ты слышишь?

— Папа!!

Тут Иоганн ван Бетховен услышал за спиной шаги и резко повернулся.

— Ах, это ты, Цецилия.

Хорошенькая двенадцатилетняя девочка с поклоном присела:

— Родители велели вам кланяться и посылают в знак приветствия каравай хлеба и немного соли.

— Ты смотри, какой горячий. — Вышедшая в музыкальную комнату Магдалена с любезной улыбкой взвесила на ладонях подарок.

— Прямо из печки. — Цецилия робко посмотрела на рояль. — Неужели такой малыш...

— Ну, разумеется. — Иоганн ван Бетховен спустил Людвига на пол и встал, — наш Людвиг — гениальный музыкант, и вы ещё установите на доме, где он живёт, мемориальную доску. Передай родителям? мою благодарность, Цецилия. А теперь я должен расставить кровати, иначе нам придётся сегодня ночью спать на полу.

— А мне пора в лавку. — Девочка ещё раз сделала книксен.

Когда отец ушёл в спальню, Людвиг схватил мать за руку:

— Пойдём, мамочка.

— Куда, Людвиг?

— К роялю. Играй.

— Но я не умею.

— Ты... не умеешь... играть на фортепьяно?

Это оказалось одной из первых непостижимых загадок в его жизни.

Новорождённый кричал, а в музыкальной комнате, двери которой были открыты, со злостью били по клавишам.

— До... до... Да пропади всё пропадом!

— Людвиг!

Мальчик разговаривал с портретом деда. Он довольно часто обращался к нему.

— Ты же сам слышишь, Дода. Ничего не поделаешь. До... да.

— Перестань кривляться, Людвиг.

Мальчик осторожно приблизился к кровати матери. Она с болезненной гримасой сморщила полные губы.

— Кривляться? Я проверял силу голоса Карла. Ведь дедушка именно так поступал с певцами и певицами в Доксале. — Он пренебрежительно махнул рукой. — И Карл позорно провалился. Нам в придворной капелле он совершенно не нужен.

— Ах ты, негодник!

Но госпожа Магдалена произнесла эти слова без особого гнева. Было уже поздно, и потом, сегодня торжественный ужин по случаю крещения...

— Людвиг, а ну-ка, быстро в постель. И позови Кристину.

На лестнице послышались быстрые, уверенные шаги. Это, несомненно, был Иоганн.

Сегодня он был одет в придворный парадный костюм — фрак цвета морской воды и зелёные штаны до колен с серебряными пряжками. Белый шёлковый жилет перетянут тонким золотым поясом, парик выгодно подчёркивал резкие черты лица, густая шевелюра безупречно подстрижена. Зажатой в руке шляпой он описал круг и сделал изящный поклон.