Читать «Аппассионата. Бетховен» онлайн - страница 155

Для Бетховена же пустой зрительный зал был показателен ещё в одном отношении. Он подтверждал его репутацию.

Ведь на премьеру пришли только непоколебимые «бетховианцы», а также небольшая группа тех, кому уже нечего терять.

И всё же, всё же... Он пружинистой походкой взошёл на дирижёрский подиум и коротко, чуть небрежно поклонился. Внимание! Начали! Моя Пятая симфония.

Монотонно загремели литавры — том-том-том! Том-том-том!

Ах, прохвосты! На репетициях они так упрямились, что он в ярости чуть не задушил их. Клементу и Зейфриду пришлось даже запереть его в артистической уборной! Но зато как великолепно, как слаженно играют они сейчас.

Вторая часть. Ему вовсе не потребовалось жестами обозначать её начало. Поразительно, какие чудесные звуки извлекали эти несчастные, забитые люди из своих инструментов. Просто бальзам на раны.

Последняя часть. Финал.

Он собирался прошептать: «Браво!» — как вдруг музыканты вскочили со своих мест и закричали: «Бетховен! Бетховен!» К нему потянулись руки, он сложил губы в подобие улыбки. Неужели они научились играть трудную для понимания, режущую слух музыку безумца Бетховена?

Он передал дирижёрскую палочку Клементу и ушёл за кулисы, чтобы размять для гибкости пальцы. Вернувшись на сцену, он сразу же подошёл к уставленному горящими свечами роялю, и на лице его появилось странное выражение. Он чувствовал себя «королём фортепьяно», обращающимся к подданным с тронной речью. Таковой он считал свой Четвёртый концерт.

— Готовы, Клемент? Хорошо. Аллегро модерато и дольче, дольче.

Он чуть наклонил голову, приближая ухо к клавишам. С такими квадратными ладонями и широкими подушечками пальцев, как у Клемента, только и играть «дольче». Он закрыл глаза, отчётливо представив себя сидящим за роялем. Но, увы, разговоры о глухом исполнителе окончательно отпугнули бы публику.

Сочиняя Четвёртый концерт, он постоянно думал об Орфее, спустившемся в подземное царство за своей Эвридикой и заворожившем обитавших там страшных богинь мщения своей волшебной музыкой. Он тоже Орфей, и вокруг него тоже парят тени, приближаясь всё ближе и ближе. Среди них и Жозефина, которую он также хотел извлечь из подземного царства невыносимой разлуки.

Так, а теперь рондо. Виваче! Виваче!

Он подался вперёд, непроизвольно махнул рукой, и светильники упали на пол. Двое хористов тут же бросились вперёд, чтобы поднять их, но Бетховен досадливо покачал головой, и они, подобно факельщикам, встали рядом с ним. Сфорцато и ещё раз эклат триумфалика.

Когда Шестая симфония закончилась и началось второе отделение, князь Лобковиц, понизив голос до хриплого шёпота, спросил сидевшего рядом гостя из Берлина:

— Для меня очень важна ваша оценка, господин Рейнхард.

Капельмейстер знал, что князь в каком-то смысле покровительствует Бетховену, и потому, поколебавшись, отозвался с любезной улыбкой:

— Так называемая пастораль настолько затянута, что у нас в Берлине или, к примеру, в Касселе её вряд ли решились бы исполнить для широкой публики. Ведь она по времени равна чуть ли не целому придворному концерту. То же самое можно сказать и о симфонии до минор. Разумеется, ваше сиятельство, в пасторали есть просто великолепные мысли и образы.