Читать «Аппассионата. Бетховен» онлайн - страница 125

— А что вы вообще ищете, маэстро? — осторожно спросил мальчик, желая отсрочить жуткое событие.

— Странный вопрос. Может быть, тень, блуждающую в царстве мёртвых. А может, и нет. Кто мне ответит? — Он рассмеялся. — Ты снова боишься, Карл, не отрицай, боишься. Истинный талант должен непременно поддерживать отношения с мертвецами и даже с самим сатаной, какое бы обличье он ни принимал.

Он заиграл, напевая скрипучим голосом «Прощальную песню»:

— «La victoire en chantant nous ouvre la barriere». Нет, преграды остаются! Даже вам, достопочтенный адмирал Горацио Нельсон, не суждено приказать канонирам на «Виктории» пушечным огнём смести все преграды.

Он пренебрежительно махнул рукой, как бы показывая, что ему неприятны дальнейшие рассуждения на эту тему.

— Разумеется, мне известно, что вы погибли в морском бою. И мы — надеюсь, вы понимаете меня, адмирал? — когда-нибудь встретимся на мосту между жизнью и смертью. Впрочем, нет, «Chant du depart» никак не может стать для нас связующим звеном, ибо вы принадлежали к враждебному лагерю. Но разве для нас троих это имеет значение? Я имею в виду Бонапарта, вас, Горацио Нельсон, и себя, Людвига ван Бетховена. Зачем вам примыкать к какому-либо лагерю?

Карл Черни в ужасе зажал рот руками.

Внезапно Бетховен застонал, оскалил зубы и как разъярённый зверь набросился на рояль. Рамм!..

— Вот, вот каким должен быть заключительный аккорд. — Его грудь вздымалась, как кузнечные мехи. — Я нашёл решение! Повторяю!

Он сыграл ещё раз заключительный аккорд, внимательно прислушиваясь к звукам.

— Вот... вот... вот, наконец выстраивается мост... Рамм... та-та-та-тара... Рамм!! Татата-тарара... Карл, ну-ка быстро зажги свечи! Неси скорее нотную бумагу и карандаш! Почему у тебя так дрожат руки, дурачок? Боишься света? Держи подсвечник выше, ещё выше! Ещё два-три нотных знака, и всё.

Он ещё раз сыграл мелодию.

— Что это, маэстро? — еле слышно спросил Карл.

— Разве я тебе не сказал? Извини, мой мальчик. Это начало траурного марша из «Героической симфонии».

На следующий день, как обычно, с визитом пришёл доктор Шмид.

— Бетховен, вы что, совсем утратили разум?

— Очевидно, ещё нет, — с несвойственной ему мягкостью ответил Бетховен. — Иначе я не сидел бы здесь.

Он приложил к уху слуховой рожок, едва не упёршись огромным раструбом в лицо врачу, и нетерпеливо спросил:

— Вы хоть знаете, как по-латыни называется моя болезнь?

— Бросьте валять дурака!

— Ах, вот как вы называете мою любознательность! Тогда я в отместку выброшусь из окна.

— Чёрт бы вас побрал, Бетховен.

— Он этого даже с вашей помощью не сделает, господин профессор, — скорбно вздохнул Бетховен.

Сейчас они походили на двух собак, скалящих зубы и угрожающе рычащих друг на друга.

После ухода врача Бетховен вытащил черновые записи Третьей симфонии. Их уже Накопилось достаточно. Кое-что могло пригодиться, остальное пойдёт только на растопку.