Читать «Дигенис Акрит» онлайн

Дигенис Акрит

Перевод, статьи и комментарии А. Я. Сыркина

ОТ РЕДАКЦИИ

«Дигенис Акрит» представляет собой одно из самых оригинальных и интересных явлений византийской культуры. Поэма эта — единственный в своем роде памятник героического эпоса, созданный на греческом языке после Гомера. Это вместе с тем своеобразная параллель к средневековому рыцарскому эпосу Западной Европы — «Песне о Роланде», «Песне о Сиде».

Поэма о Дигенисе Акрите, дошедшая до нас в нескольких более поздних вариантах, возникла в своей первоначальной редакции, по всей видимости, в X в. Здесь ярко отразились различные стороны жизни восточных областей Византийской империи; отразились нравы и обычаи византийских воинов, их отношения с арабами, их мировоззрение. В центре повествования — жизнь и подвиги легендарного Дигениса Акрита, героя многочисленных народных песен. Дигенис — это, без преувеличения, любимейший и популярнейший ерой греческого народа; образ его и поныне вдохновляет греческих писателей, художников, композиторов.

Нашему читателю будет тем интересней ознакомиться с византийским эпосом, что еще в Древней Руси около XII—XIII вв. был сделан славянский перевод одной из недошедших до нас версий «Дигениса Акрита», известный под именем «Девгениево деяние». Между тем при всем внимании, уделявшемся нашими исследователями этой древнерусской повести, первоисточник ее — византийская поэма — изучался у нас незаслуженно мало; до сих пор она не переводилась на русский язык ни целиком, ни частично.

Настоящее издание ставит себе целью заполнить этот пробел. Перевод поэмы сделан с Гротта-Ферратской версии памятника, представленной наиболее старой и вместе с тем хорошо сохранившейся рукописью. Немногочисленные пропуски в тексте восстановлены с

помощью других версий поэмы.

ДИГЕНИС АКРИТ

Книга первая

Победы воспоем и воздадим хвалу Василию Акриту трижды славному. Отважней был он всех и благороднее, Могучей силой наделен от господа, 5 Он власти подчинил своей всю Сирию, И Вавилон, и Харсианы земли все, Армению он занял, Каппадокию, Затем Аморий и Иконий покорил, И крепость взял прославленную, мощную, 10 Большую, превосходно укрепленную,— Об Анкире веду я речь — и Смирну взял, И земли он завоевал приморские. Поведать я хочу тебе о подвигах, Которые он в жизни совершил земной — 15 О том, как мощных и отважных воинов И хищников лесных он побеждал; Была ж ему поддержкой милость господа И милость богородицы великая, Была с ним милость ангелов, архангелов 20 И Феодоров-мучеников праведных, Наградами увенчанных, прославленных: Один зовется Стратилат, другой — Тирон. Святой Георгий-воин помогал ему, И знал он помощь славного Димитрия — 25 Страдальца из страдальцев, что Василию Предстателем и гордостью, и славой был; Димитрия, что победил врагов своих — Агарян племя покорил, исмаильтян И скифов-варваров, как псы, неистовых.

* * *

30 Жил знатный некогда эмир, богатством окруженный, Известный мудростью своей и высшею отвагой. Не черный был, как эфиоп, но светлый и прекрасный, Как подобало, бороду курчавую носил он; Густые брови у него тянулись, как витые, 35 И взгляд живой и радостный, наполненный любовью Светился на лице его, с цветущей розой схожем. Соперничал сложеньем он со стройным кипарисом, И если видел кто его — уподоблял картине. Еще был наделен эмир неодолимой силой, 40 И с хищниками дикими привык вести сраженья,— Так пробовал отвагу он, и доблести чудесной И славным подвигам его вокруг дивились люди. Прославился он в молодости грозными делами, Богатством возвеличившись и храбростью безмерной. 45 Стал войско вербовать себе из турок, дилебитов, Арабов лучших выбирал и троглодитов пеших,. Из тысячи гулабиев набрал себе он свиту И всех, кто у него служил, вознаграждал достойно. Напал он на Романию, пылая жаждой боя, 50 Завоевал в сражениях окрестности Иракла, Разрушил много городов, в пустыни превратил их, Несметное число людей он пленниками сделал,— Случилось так, что земли их остались без защиты, А все защитники страны стояли на границах. 55 В победном шествии своем препятствий не встречая, Он в Каппадокию вступил, минуя Харсиану, И вот во всеоружии напал на дом стратига. Кто в силах участь описать, что этот дом постигла? Все домочадцы страшному подверглись избиенью, 60 Богатства много захватил, весь дом опустошил он И девушку увел с собой красы необычайной — Стратига дочь она была и чистоту хранила. Что ж до стратига самого, то был он в дальней ссылке, А братья этой девушки стояли на границах. 65 Но мать ее избегла рук язычников и тотчас Послала сыновьям письмо, все горе описала: Как подошли язычники, как девушку забрали, Как разлучилась с дорогой, как беды одолели, И в заключенье, сетуя, прибавила к посланью: 70 «О, пожалейте вашу мать, любимейшие дети, Душой моей владеет скорбь, и к смерти я взываю. Любовь к сестре своей родной не смеете забыть вы, Сестру и мать освободить скорее поспешите — Ее — от рабства горького, меня — от близкой смерти. 75 Молю вас всем пожертвовать — лишь бы помочь любимой, Для блага собственной сестры не пожалейте жизни! Пусть сострадание к судьбе несчастной вас охватит, И выступайте в путь скорей, свободу ей несите, Не то увидите, как мать умрет, дитя утратив, 80 А вас самих проклятие родителей постигнет, За то, что отказались внять призывам материнским». А сыновья — все пятеро,— слова услышав эти, «Со вздохами глубокими и слезы проливая, Друг друга стали побуждать скорее в путь пуститься 85 И говорили так: «Пойдем, погибнем, за родную!» Вот сели на коней они и двинулись в дорогу, А небольшой отряд бойцов скакал за ними следом. Не освежались сном они и, полные заботы, Немного дней проехали и лагерь увидали 90 В ущелье диком — прозвано оно Непроходимым. Не доезжая, спешились они, достигнув стражи, И отдали письмо свое, о милости прошенье, И повелел эмир тогда к себе доставить братьев. На троне восседал эмир, на золотом, высоком, 95 Стоял тот трон перед шатром, внушая людям трепет, И грозных воинов толпа владыку окружала; Приблизились просители и стал эмир их слушать. Сначала братья до земли три раза поклонились И обратились вслед за тем к эмиру со слезами: 100 «Эмир, слуга всевышнего и Сирии владыка! Да сможешь ты прибыть в Панорм, мечеть увидеть сможешь, Да сможешь преклониться ты перед висящим камнем И счастья удостоишься гробницу зреть пророка! Пусть до ушей твоих теперь дойдет мольба святая: 105 Красавицу похитил ты, сестру родную нашу, Продать ее нам согласись, всевышнего служитель, Дадим тебе мы за нее богатства, сколько хочешь. По дочери единственной отец горюет тяжко, И мать готова умереть, страдая от разлуки; 110 И вот к сестре своей полны любовью безграничной Мы все друг другу поклялись торжественною клятвой, Что принесем свободу ей или простимся с жизнью». И подивился тут эмир отважной этой речи. Решил узнать он, истинно ль так мужественны братья, 115 И произнес, на речи их спокойно отвечая (Ибо ромейским языком владел он превосходно): «Стремитесь если вы сестре родной вернуть свободу, То изберите одного, кто всех других отважней, И скакунов своих тогда мы оседлаем оба, 120 В единоборство с ним вступлю — пускай борьба решает: Победу если одержу, то станете рабами, А если он одержит верх, то, лишних слов не тратя, Возьмете вы свою сестру, не потерпев убытка, А с ней и пленников других,— найдете их немало. 125 Не соглашусь иначе дать я узнице свободу, Хоть всей Романии взамен предложите богатства. Идите же, подумайте, что больше вам подходит». И вышли братья от него и, радуясь надежде, Чтоб в пререканья не вступать, кому идти сражаться, 130 И спору положить конец, решили жребий бросить. На Константина жребий пал, на младшего из братьев, Того, кто родился на свет с сестрой одновременно. А старший, умастив его перед началом битвы, Сказал в напутствие: «О, брат, пусть крики не тревожат 135 И не страшат тебя ничуть, удары не пугают. Завидев обнаженный меч, не обращайся в бегство, Не отступай, какая бы опасность ни грозила, Не бойся за себя — страшись лишь матери проклятья, И с помощью ее молитв врага ты одолеешь — 140 Ведь не допустит наш господь, чтоб стали мы рабами. Иди, дитя, приободрись и не страшись нисколько». К востоку обратясь лицом, они воззвали к богу: «Не потерпи, о, господи, чтоб мы рабами стали». И вслед за тем, обняв его, сказали напоследок: 145 «Да будет помощью тебе родителей молитва!» Вот на породистого сел коня он вороного И опоясался мечом, копьем вооружился, Дубинку в сумку положил, и знамением крестным Со всех сторон он оградил себя перед сраженьем, 150 Затем копя погнал вперед и выехал на поле, Мечом сначала поиграл, потом копьем искусно, И начали над юношей смеяться сарацины: «Глядите, что за молодца поставили сражаться — Сражаться с тем, кто в Сирии победами прославлен!» 155 Но был там дилебит один, акрит из сарацинов, И он при виде юноши сказал эмиру тихо: «Гляди, с каким искусством он пришпоривает лошадь, Как обращается с мечом и как копьем играет, А все это — свидетельство уменья и отваги; 160 Смотри же, осторожен будь, как с юношей столкнешься». И выехал вперед эмир, на скакуне гарцуя, Отваги преисполненный и страх внушая взорам; Блистали в солнечных лучах доспехи боевые, И голубое с золотом копье в руке держал он; 165 Собрались все вокруг тогда, чтобы увидеть битву. А конь резвился весело, внушая изумленье: То все четыре он ноги соединял вдруг вместе И оставался недвижим, как будто бы в ловушке, То в бег пускался так легко, с такою быстротою, 170 Что он, казалось, по земле летит, а не ступает. И радость ощутил эмир — с улыбкою веселой Погнал он сразу же коня и выехал на поле. Словно клекочущий орел, словно дракон шипящий,. Как лев рычащий, юношу хотел он уничтожить, 175 Но во мгновенье ока тот врага отважно встретил, И сшиблись копьями они, и поломались копья, И ни один из них не мог соперника осилить. Вступили в рукопашную они, мечи извлекши, Друг с другом продолжали бой, рубились час за часом, 180 Звучало эхо средь холмов, и грохотали горы, И кровь сражавшихся лилась и обагряла землю, И кони были в ярости, а зрители дивились: Покрылись ранами бойцы, но ни один не дрогнул. Когда же взорам сарацин явилось это чудо, 185 То перед рвеньем юноши исполнясь восхищенья, Перед безмерной стойкостью, отвагой благородной, К эмиру обратились все, вскричали в один голос: «О мире попроси его и прекрати сраженье, Чтоб зла не причинил тебе ромей отважный этот». 190 И повернул назад эмир, и в бегство обратился, И пораженье испытал кичащийся чрезмерно — Ведь никогда не назовешь достоинством кичливость. Отбросил меч он в сторону, поднявши кверху руки, И по обычаю своих сложил крест накрест пальцы, 195 И обратился к отроку с такими он словами: «Довольно, славный юноша,— победа за тобою. Сестру свою теперь бери и всех, кто в плен захвачен». Покинувши ристалище, пошли они к палатке, И можно было увидать, как радостные братья, 200 Воздели руки высоко и стали славить бога, Так говоря: «Господь, лишь ты один хвалы достоин, Кто уповает на тебя, позора не увидит». Исполненные радости они обняли брата, Целуя голову его, целуя его руки, 205 И все с горячею мольбой к эмиру обратились: «Отдай же нам, эмир, сестру, согласно обещанью, И сердце наше успокой, охваченное горем». Тогда ответил им эмир, от них скрывая правду: «Вручаю вам печать свою — палатки обойдите, 210 Ищите, где желаете, осматривайте лагерь, И отыскав свою сестру, домой идите с нею». А те с великой радостью печать эмира взяли И принялись за поиски, не ведая обмана. Искали, где могли они, искали безуспешно, 215 Когда ж печали полные пошли назад к эмиру, То земледельца встретили из сарацинов родом, И через драгомана стал тот спрашивать у братьев: «Что ищете вы, юноши, из-за кого скорбите?». Ответили они ему, слезами заливаясь: 220 «Похитили вы девушку, сестру родную нашу, Не можем мы найти ее, и жизнь нам стала в тягость». Тогда, вздыхая, сарацин сказал в ответ искавшим: «Обрыва вы достигнете, пройдя через ущелье,— Там перебили мы вчера красавиц благородных, 225 Что отказались нашему желанью покориться». Погнали братья лошадей, подъехали к обрыву, Убитых много там нашли и кровью обагренных,— Иная обезглавлена, без рук, без ног другая, У третьей — вспоротый живот, отрублены все члены, 230 И опознать замученных никто б не смог на свете. И охватила братьев скорбь при зрелище ужасном, Подняли прах они с земли и головы посыпав, В отчаяньи рыдали все, стенанья шли из сердца: «Какую взять из этих рук и из голов оплакать? 235 Какой обрубок нам узнать и матери доставить? За что, сестра прекрасная, бесчестно ты убита? Скажи, душа сладчайшая, как все это случилось: Зачем лишила света нас, безвременно угаснув? Как руки варваров тебя на части разрубили? 240 И как не отнялась рука жестокого убийцы, Что сострадания не знал к твоей красе чудесной И не проникся жалостью, твой дивный голос слыша? О благородная душа! Перед лицом позора Ты смерть охотно предпочла и страшное убийство. 245 Скажи, сестра любимая, душа и сердце наше, Как отличим теперь тебя от остальных убитых? Неужто отнято у нас и это утешенье? О час, страшнее всех других, и день, несчастья полный, Да не увидишь солнца ты, не озаришься светом, 250 Да ввергнет в мрак тебя господь — сестру родную нашу Бесчестно и безжалостно злодеи изрубили! С какою вестью явимся мы к матери скорбящей? Зачем завидовало ты красе сестры, о солнце, И погубило девушку, что блеском всех затмила?». 255 Так и не смог никто из них сестру найти родную,— Могилу сделали одну, зарыли всех убитых, И со слезами горькими и со скорбящим сердцем, К эмиру тотчас возвратясь, в отчаяньи сказали: «Эмир! Сестру назад верни, а не вернешь — убей нас, 260 Ведь без нее никто из нас домой не возвратится, И смерть нам легче вынести, чем вынести утрату». Когда услышал то эмир и их печаль увидел, Он братьев начал спрашивать: «Чьи дети вы? Откуда? Какого рода отпрыски? В какой живете феме?» 265 «Мы в Анатолике живем, мы из ромеев знатных, И происходит наш отец из рода Киннамадов, А наша мать — из рода Дук, и Константин ей предок. Стратигами поставлены дядья и братья наши, Двенадцать их у нас в семье — вот от кого мы родом. 270 В изгнанье ныне наш отец из-за причины глупой,— Доносчики какие-то несчастье причинили; Да и самих нас не было, когда ты к нам ворвался,— Служили мы стратигами, границы охраняя, А окажись мы у себя — все б кончилось иначе, 275 И даже в дом наш никогда войти б вы не посмели; Но не застал ты нас, и вот, легко тебе хвалиться. О высший средь эмиров всех и первый из сирийцев,— Да сможешь ты Багдад почтить! — Скажи теперь нам, кто ты, И если наши родичи вернутся из похода, 280 И если из изгнания отец домой вернется, Знай, что разыщем мы тебя, где б ты ни очутился, И дерзость не останется твоя без наказанья». «О, юноши прекрасные,— эмир ответил братьям,— От Хрисоверга я рожден, а мать моя — Панфия, 285 Дед прозывался Амброном и дядя мой — Кароес. Ребенком маленьким я был, когда отец мой умер, И поручила меня мать сородичам-арабам. У них воспитывался я в законе Магомета, Когда ж увидели они, как счастлив я в сраженьях, 290 То сделали владыкою над всей землей сирийской И дали мне три тысячи копейщиков отборных. Всю Сирию я подчинил, взял Куфер во владенье,— Пускай немного похвалюсь, но говорю вам правду,— Прошло немного времени, Ираклию разрушил 295 И овладел Аморием, Икония достигнув. Я усмирял разбойников и всех зверей свирепых, И ни стратиги, ни войска мне не были преградой, Но вот сражен я женщиной, затмившей всех на свете, Сжигает красота меня, а слезы девы — сушат, 300 И жгут любимой жалобы. Что делать мне? — скажите. Из-за нее вас испытал,— хотел узнать получше, Тоскует по родным она и плачет непрестанно. Во всем признаюсь я теперь и истину открою: Коль честь вы мне окажете и в шурины возьмете, 305 То ради чудной красоты сестры любимой вашей Я в христианство перейду, в Романию отправлюсь. Узнайте правду — поклянусь великим я пророком — Не знал я ласки от нее и не слыхал ни слова. Берите же пропавшую — в моей она палатке». 310 И услыхав его слова, охваченные счастьем, Приподняли палатки край и, внутрь когда вступили, На покрывале золотом нашли они ту деву. Лежала там она — Христос! —окружена сияньем, И были переполнены глаза ее слезами. 315 А братья подняли сестру, в объятья заключили И каждый целовал ее с великим изумленьем,— Ведь всякий, кто отчаялся, не ликовать не сможет, Коль счастье вдруг придет к нему негаданно, нежданно В удел достались горе им, и слезы, и стенанья, 320 И тут же счастье к ним пришло, какого не бывало. Великой радости полны, они ее ласкали, Не в силах слезы удержать, и с плачем говорили: «Жива, ты, милая сестра, душа и сердце наше! Считали мы, что ты мертва, изрублена мечами, 325 Но красота спасла тебя, любимая, от смерти. Краса в убийцу, и в того вселяет состраданье И заставляет недругов щадить красу и юность». Затем, эмиру обещав, торжественно поклявшись, Что он, в Романию придя, возьмет сестру их в жены, 330 Домой они под звуки труб отправились немедля. И изумлялись все кругом, вели такие речи: «Какое чудо из чудес! Сколь славна мощь ромеев! Их сила победит войска, вернет свободу пленным, Заставит веру изменить и смерти не бояться!» 335 И,вот молва стоустая всю землю облетела, О том, как дева знатная, блиставшая красою, Над славным войском Сирии победу одержала.