Читать «Жизнь Мухаммеда» онлайн - страница 324

Наличие разных систем координат создает исключительные трудности для взаимопонимания людей, выросших в условиях разных цивилизаций. Недостаточное знание или полное незнание языка (в случае исламской цивилизации — в первую очередь арабского) не составляет основную трудность. Каждая цивилизация использует свой, только ей свойственный набор понятий, которые без очень существенных потерь информации нельзя «перевести» на язык другой цивилизации. С помощью специалистов мы можем, например, с той или иной глубиной вникнуть в смысл понятий «дхарма», «атман», «прана», присущим индийской цивилизации, но попытки перевести собственный духовный мир на язык этих понятий для подавляющего большинства людей заканчиваются полнейшей неудачей.

Что дело тут не только в языке как таковом, свидетельствуют трудности взаимопонимания, которые вот уже более двухсот лет можно наблюдать между представителями западноевропейской и восточноевропейской цивилизаций внутри самого русского народа. Ожесточенные споры «западников» и «незападников» нередко и в наши дни превращаются в грубую перепалку, дышащую злобой, и общность языка мало помогает делу — одни и те же слова, одни и те же понятия в культуре этих цивилизаций входят в различные системные целостности, они давно приобрели существенно неодинаковое содержание. Будем же помнить, что слова Ф. И. Тютчева: «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить…» справедливы и для цивилизации ислама в целом, и для культуры народов, развивавшихся в рамках этой цивилизации.

Значит ли сказанное, что проблема глубокого взаимопонимания разных цивилизаций неразрешима? Нет, конечно, — просто путь к взаимопониманию лежит не только через «ум», рациональное знание (здесь уместно вспомнить предостережение Ф. М. Достоевского и не впадать в «лакейство уму») — для понимания нужны и интуиция, и стремление видеть красоту мира, и любовь к миру и человеку. Каждый человек потенциально шире, чем рамки той цивилизации, в условиях которой он формировался в силу случайности рождения, а общечеловеческая культура богаче и разнообразнее культуры любой цивилизации.

Своего рода эйфория, которой в своей массе были охвачены работники науки начиная с конца XVIII века, сменяется в наши дни заметным отрезвлением. Упрощенные представления о природе человека и общества как неких сложных механизмах, устройство которых в общих чертах уже достаточно познано, чтобы приступить к их радикальному улучшению по заданной программе — после череды невиданных в истории актов насилия над человеком и природой, принесших очень много бед, — уступает место более трезвой оценке роли науки.