Читать «Жизнь Мухаммеда» онлайн - страница 167

Умерла не Хадиджа — умерла Мать Верующих, память о которой поныне чтят сотни миллионов людей.

Горе Мухаммеда было безутешным, он рыдал на могиле Хадиджи и молился за нее. Память его хранила образ Хадиджи до самой смерти, как образ самого близкого, дорогого и любимого существа на земле — ни новая любовь, ни новые жены не могли восполнить понесенной им утраты. Говорят, скорбь его несколько смягчилась лишь от сознания, что в райской обители уготован для Хадиджи дом из полой жемчужины — сам ангел Джибрил явился к Мухаммеду, чтобы сообщить ему об этой неслыханной милости Аллаха.

Смерть Абу Талиба лишила Мухаммеда надежного защитника, а смерть Хадиджи разрывала последние узы, привязывавшие его к неблагодарной Мекке. Никто и ничто больше не удерживало Мухаммеда в этом городе.

Утрата Хадиджи Мухаммедом предназначена была облегчить его уход из Мекки, сделавшийся со смертью Абу Талиба неизбежным.

После кончины Абу Талиба главой хашимитов стал его брат Абу Лахаб, непримиримый враг Мухаммеда, уже лет шесть безуспешно требовавший, чтобы новоявленный пророк был лишен поддержки и покровительства. Его отношение к Мухаммеду было настолько хорошо известным, что даже бойкот на Абу Лахаба не распространялся и лично ему дружба хашимитов с Мухаммедом никакого ущерба не причинила. Абу Лахаб был богат и надменен, он породнился путем брака с одним из самых состоятельных и могущественных курайшитов, Абу Суфианом, и именно достигнутое положение, а не приверженность к языческим богам определяло его резко отрицательное отношение и к исламу, и к Мухаммеду. Однако даже Абу Лахаб, став главой хашимитов, первоначально подтвердил прежнюю позицию клана — не выдавать Мухаммеда: лишить соплеменника защиты под угрозой санкций считалось крайне позорным поступком и явным свидетельством слабости и ничтожности клана, и на такой шаг, ответственность за который теперь падала прямо на него, Абу Лахаб не решился. Для исключения нужен был какой-нибудь благовидный повод, который бы позволял и от Мухаммеда избавиться, и честь соблюсти.

По совету Абу Джахля Абу Лахаб решил воспользоваться отношением Мухаммеда к языческим предкам курайшитов и спровоцировал «дело об оскорблении чести хашимитов». В присутствии достаточного числа свидетелей Мухаммеду был задан вопрос, куда после воскресения попадет прославленный родоначальник хашимитов и дед самого пророка, нежно заботившийся о нем, Абд аль-Мутталиб — в рай или ад? Ответ Мухаммеда, строившего свою общину на основе веры, а не на принципах кровного родства, мог быть только один: в ад, и Мухаммед дал этот ответ не колеблясь.

Публичное оскорбление чести хашимитов совершилось, сторонники поддержки Мухаммеда смогли лишний раз убедиться, что пророк единого Бога узы крови не ставит ни во что; для него язычники-родственники ничем не отличаются от язычников-неродственников.

Абу Лахаб без труда убедил хашимитов исключить Мухаммеда из клана, о чем торжественно возвестили у стен Каабы.

Мухаммед стал хали, человеком вне клана. Любое оскорбление, нанесенное ему, не считалось отныне оскорблением всех хашимитов, за любой причиненный ему ущерб клан в целом был не обязан и не вправе мстить. Даже долг кровной мести не распространялся автоматически на всех хашимитов. Впрочем, с кровной местью дело обстояло не так просто — эта обязанность лежала в первую очередь на ближайших родственниках, так что, когда Мухаммед превратился в хали, покушаться на его жизнь все-таки не рекомендовалось.