Читать «Квартирная развеска» онлайн - страница 36
Наталья Всеволодовна Галкина
Монастырь на острове был для жителей зрительной и духовной доминантою, неважно, осознанно или бессознательно, стремились туда доплыть, вплавь ли летом (и многие пловцы добирались, преодолев трехкилометровый озерный первый плес), на веслах ли легких озерных лодок, на маленьком ли пароходике, отходящем от пристани слившегося с Валдаем села Зимогорья, на лыжах ли в зимний ледостав. С тетушкой Лизой или с соседскими ребятишками ходила на лыжах к монастырю и я, однажды там, вдалеке, мелькнуло на белом снегу яркорыжее пятно перебегавшей с островка на островок маленького архипелага лисы. Но кажется мне, что зимой никогда не достигали монастырских стен, словно превращавшихся в горизонт, «линию, удаляющуюся по мере приближения». Тогда как летом, на лодке, — всегда оказывались там, на обратном пути заплывая по заросшим осокою протоке (путь, известный только посвященным...) в крохотное внутреннее Глухое озеро, чтобы набрать там букет визионерски белых лилий и медово-желтых кувшинок-кубышек. Из путешествия на буксире возвращались без букета, находившись вдоль монастырских зданий, пробродив по монастырскому двору под арками, вокруг храмов. Храмы были закрыты, стены изрыты оспинами разрухи. Всё ждало: уже не лагерь для малолеток ГУЛАГовских времен, не туберкулезный санаторий, сменивший лагерь, еще не святые места. Впрочем, видать, такое намоленное было пространство, что и на наш век хватило. Только в конце двадцатого века узнала я, что в двадцатые и тридцатые годы приговоренных или просто обреченных расстреливали почему-то именно на берегу, и последний взгляд их обращен был, должно быть, на Иверскую обитель. Вдоль берега и бежали с детьми на руках в первый и последний налет фашистской авиации во время войны.
Одна из любимых моих старых фотографий — портрет Алексея Николаевича Ржаницына, мужа тетушки Лизы, Лилечки, на зимнем озерном льду, в пимах и малахае, в какой-то сибирской, что ли, шапке и башлыке; фото довоенное, еще не попал в плен, не бежал из плена, не отправлен в лагеря, не выпущен умирать; на обороте надпись: «Ловля рыбы на блесну». Домик доктора Ржаницына стоял на берегу, на Февральской улице. Вот только я не знаю, сидит ли дядя Лё (их с женою после приезда с Дальнего Востока звали Ли и Лё) лицом к монастырю или лицом к городу, видит ли он свой дом или Иверский образ рая.
«Слово „хаос“ происходит от греческого „chaos“, „расщелина“».
Особое место в символике представляют собой
