Читать «Квартирная развеска» онлайн - страница 19

Вечером, отдохнув после рабочего дня (а идти на шестой этаж надо было пешедралом, лифт давно отключили), он шел заколачивать двери, — даже в дни, бывшие канунами операционных, когда надо беречь руки и плотничать не с руки.

Ночами дом оживал, кто-то бегал, кричал, мелькали в окнах огоньки, фонарика ли, свеч, звенели бутылки, шептались, вели разговоры, пели, вопили, носились крысы и охотившиеся на них бесстрашнейшие из бездомных кошек.

Однажды он заколотил дверь на третьем, а когда вбил последний гвоздь, из глубины квартиры подбежали, судя по голосам, трое, и через заколоченную дверь вступили с ним в разговор: да мы тебя, тварь и т. д., что ж ты и т. п., людям кайф ломаешь, мент поганый?

— Я генерал-майор медицинской службы, какой я тебе мент, Лавра Вяземская?

Когда спал он мертвым сном, устав, стаивала генеральша у входной двери, вооружившись пестиком медным и кухонным ножом, слушала ночные голоса лестничные, угрозы, ворчанье, кого-то приносило и на их площадку, а она сторожила, дежурила, они могли дверь открыть, от вора нет запора, расправиться со спящими последними квартирантами. Телефоны в призрачном доме не работали, но — то был ее козырь! — их телефон работал, один из бывших пациентов мужа протащил им через два двора пиратскую «воздушку», она могла позвонить в милицию.

В один из вечеров заполыхало в глубине квартиры четвертого этажа с распахнутыми настежь дверьми — костерком, что ли, грелись? — и прыгала-скакала маленькая ненастоящая фигурка в отблесках пламени, огневушка-поскакушка, но привидений после частых командировок в Афганистан, Чернобыль и Чечню он не боялся. Он вызвал пожарных по своей заповедной «воздушке», примчались мигом, потушили быстро.

Ему казалось унизительным, что его, еще занимающего свой высокий пост медицинского генерала, хотят выкинуть, как собаку, из района молодости и зрелости (дети родились тут, выросли, ну, минус два года в Германии, как раз когда рушили Берлинскую стену, стреляли, жена посадила детей в простенке между окнами, не велела вставать) в какой-нибудь мутный окраинный новодельный квартал; он отказывался получать в эти кварталы смотровые бумаги.

Ему писали чиновники из разных инстанций, контор, чиновничьих гнезд, писали выздоровевшие больные и обращающиеся за помощью знакомые и незнакомые, друзья, чтобы его поддержать, знакомые бывших пациентов, желающие ему помочь, редакции медицинских журналов, вылеченные им взрослые и родители вылеченных им детей из разных городов страны и соседних стран, бывших некогда районами одной его страны, он получал уведомления, грозные отказы, отписки, увещевания, поздравления, корректуры статей, телеграммы, открытки, книги, «кто где будет проживать, решит горком», «посетите семинар жилищного отдела по адаптации жильцов к новому жилью», «пройдите анкетирование по согласованию требований жильцов и жилищного отдела», «оформите права, совершите попытку выкупа в бюро по приватизации», «мы стремимся обеспечить жильцов квартирами, в которых будет столько же окон, сколько в расселяемой бывшей их жилплощади», «вы спасли ему жизнь, доктор». То был небывалый внезапный почтовый бум. Генералу писали все. Компьютеризация только начиналась, никаких мейлов, конвертированные тексты: в почтовых конвертах. Почтальон Валя боялась носить письма в их одичалый пустой двор, в их пустой дом, где шастали по бывшим квартирам темные тени, она плакала, но шла, «я ведь на работе».